— Вы всерьез полагаете, что я, если бы решил убить унбара Шербана, воспользовался бы огнем? Глупее было бы только выжечь на нем герб де ла Фиеров.

— В пылу гнева и ссоры чего только не бывает, — развел руками Венцель. — Ваш нрав сложно назвать спокойным. И ваши проблемы с удержанием избыточной силы... К тому же после того, как вы обнаружили в постели Мариана свою невесту... Я тоже разозлился бы.

Альдор медленно вздохнул, стараясь хоть сейчас сохранить спокойствие. Внутри ощутимо нарастал жар, который так и не нашел сносного выхода еще после вчерашнего. Венцель смотрел на него прямо, но с нарастающей в глазах опаской. Потому как вдоль стен один за другим начали вспыхивать светильники. С тихим треском. Бросая от себя в стороны волны жара. Жаль, камин был вычищен, иначе и его Альдор разжег бы.

Стало легче, но ненамного.

— Прошу вас снять ваш собирающий сосуд до выяснения. — начал было Венцель. Но, кажется, вспомнил.

— Я не ношу собирающих сосудов, — Альдор улыбнулся. — Но что ж, сейчас я имею право вызвать из Сингурула защитника рода де ла Фиер. Тибора Мадьяра. Для разбирательств. И хочу увидеть Йоланту и Маркуша.

— За вашим фамильным защитником мы тоже, конечно, отправим, — показалось, слегка торопливо, согласился Овидио.

— За ним я сам отправлю своих людей, — уточнил Альдор. — Иначе так Тибора можно будет прождать слишком долго. Я сам напишу ему послание и отдам в руки человеку, которому доверяю.

— Думаю, это будет справедливо, — слегка вопросительно покосился Овидио на принца. — Насчет всего остального.

Венцель взмахнул рукой, останавливая его и подзывая стражу. Те, бряцая оружием, подошли и остановились за спиной, ощутимо раздражая. Как звенящие где-то в отдалении комары, от которых каждый миг ждешь укуса.

— Не слишком ли много желаний для возможного убийцы? — его высочество сомкнул кончики пальцев перед собой.

— Мариан, если я правильно понял, все же не умер, — надавил Альдор. — Когда он придет в себя, то, конечно же, подтвердит, что мы с ним со вчерашнего вечера нигде не встречались. Даже в его покоях.

— Да, унбар Шербан жив. Но, к сожалению, лекарь не питает больших надежд на его выздоровление. Он еще не приходил в себя.

Отчего-то в голосе его высочества не слышалось особого сожаления, хоть словами он его и выразил.

— Прошу не забывать, что, прежде всего, я старший наследник старейшего из родов Чайдеаргинда, — Альдор сложил руки за спиной. — Потому, как бы вам ни хотелось отрезать мне все возможности сразу, а мои требования вам выслушать придется. И желательно, согласиться с ними. Чтобы вас после не обвинили в предвзятости разбирательств.

— Конечно, я их обдумаю, — кивнул Венцель. — Но, боюсь, пока придется проводить вас в темницу Топул де Аур. Так сказать, во избежание.

И Альдор пожалел, что не разбудил Йоланту. Не объяснился с ней хотя бы парой слов… Теперь неизвестно, как скоро удастся это сделать. А уж если вспомнить о том, что ждет Маркуша, и правда хотелось просто выжечь здесь все дотла, забрать брата и невесту — и уйти. Простое, действенное решение, которое, правда, уничтожит все окончательно. Потому придется ждать Тибора Мадьяра и думать, как справиться с резко усложнившимся положением.

Нынешней ночью я спала плохо. Голова просто разрывалась от мыслей, что наполняли ее и стремились вытеснить одна другую. Все это было подстроено кем-то. То, что я оказалась в постели Мариана, который всего-то вызвался меня проводить. И что Альдор застал меня там.

И, казалось бы, гнев де ла Фиера понятен: и без того скверная репутация его невесты теперь стала и вовсе хуже не придумаешь. Но то, что случилось следом за нашей очередной ссорой, до сих пор казалось мне нереальным. И если бы не голос тела, которое все помнило, это и вовсе можно было бы списать на странный сон. Не кошмар — вовсе нет. Но что-то схожее с лихорадочным бредом, когда откуда-то из глубин разума лезут наружу страхи и потаенные желания, приобретая порой самые реальные формы.

И при каждом движении я словно бы снова чувствовала Альдора в себе — легким саднящим ощущением, которое вспыхивало и понемногу стихало, уступая место волнительному томлению. А затем — злой досаде. Потому что я прекрасно осознавала теперь, насколько сильно желала того, что случилось между нами. Да только вряд ли могла предположить, что все выйдет именно так — в пылу непонимания и обиды. А заглушившая все вязким дурманом сущность аманты окончательно все испортила. Отравила. Потому что это была не совсем я. Какая-то потаенная, древняя часть моей души, которая зародилась гораздо раньше меня самой. Раньше любой женщины, предназначенной для мага.

Наверное, все эти тончайшие и острые, как натянутая нитка, связи, потоки магии, которые ощутимо переплетались во мне, когда Альдор брал меня, походили на каналы, что связывали Колодцы и Хранителей. Только сейчас он был тем источником, из которого я черпала силы. Которые накапливала, чтобы потом обратить их горячим сгустком новой жизни. Но де ла Фиер все оборвал, когда понял, что происходит.

Когда осознание ошибки свалилось на него, словно каменный пласт. Да, для него это была ошибка, которую он предпочел не доводить до того мига, когда она станет необратимой. Ему была не нужна связь со мной. Своеобразная зависимость.

Но когда я принималась в сотый раз размышлять над этим, не могла понять, была ли она нужна мне самой. Что я на самом деле чувствую к Альдору? Наверное, для того, чтобы разобраться с этим, настал самый подходящий момент. Ведь завтра придется выходить из комнаты. И видеться с де ла Фиером — тоже. Что-то говорить, как-то смотреть в глаза. Как?

Проклятье.

Я поняла, что уже светает, когда повернулась к окну. Глаза щипало от измотавшей тело бессонницы, а раскаленная голова все никак не желала отдыхать. Андра, которая пришла совсем поздним вечером, ни о чем и не догадалась, кажется. И теперь спокойно отдыхала после напряженного дня в своем углу. Испачканное в крови покрывало я затолкала в сундук и постелила другое, которое отыскала в нем же. Не хотелось, чтобы хоть кто-то, кроме нас с Альдором, знал. Потому что лишь нам двоим решать, что делать с этим дальше. И делать ли. А может, стоит просто забыть? Как досадное недоразумение. Ведь по сути оно ничего не изменило. Не должно изменить, потому что в моей жизни творилось довольно того, что было гораздо важнее этой почти случайной, короткой близости с Альдором. Да и невинностью своей я, наверное, уже давно перестала дорожить как тем, с чем аманте предназначено расстаться легко, не думая.

Я все же заснула, ровно в тот миг, когда решила, что скоро, пожалуй, можно и вставать. Будить меня рано служанка, видно, не стала. А потому я проснулась только тогда, когда слегка громыхнул о стол поднос с завтраком. Есть совершенно не хотелось. Я все обращалась мыслями к покоям Альдора и невольно гадала, что он сейчас делает. О чем думает? В груди то и дело проносилась горечь обиды, но гасла в смятении, которое все больше охватывало меня вместе с тем, как сходила сонная вялость с тела.