– Да. Я чуть-чуть говорю по-испански.

– Бабушка спрашивает, что вы ей говорили?

– Ой, это мелочь, я спрашивала, что сегодня будет? Как хорошо, что вы меня понимаете. Можете передать Ньюсте, что она мне очень нравится?

Парнишка заулыбался и на своём птичьем языке перевёл слова гости. Принцессе они тоже понравились, она нежно, двумя ладонями взяла лицо Полины и, как родная, поцеловала её в обе щёчки. Русская душа была сражена наповал, Поля встала на колени и очень горячо обняла старушку. Обе женщины были открыто искренни и между ними завязалась настоящая дружба, даже больше, чем дружба – истинная близость.

Мальчик дождался, пока проявление нежности утихомирится и сказал:

– Сегодня вечером праздник. Приходите. Мне туда пока нельзя. Там будет мало слов. Идите с бабушкой, она будет вас охранять.

Принцесса ещё что-то сказала, и мальчик дополнил.

– Этой ночью спать приходите к нам, – почти прошептал он и вернулся назад в юрту.

Ещё затемно взрослые жители поселения стали уходить за ворота. Старица дала знак, она встала и вместе в Полиной пошла за своими сородичами. Шли недалеко, на крутой откос. Природа словно специально его подстроила, чтобы у всех была возможность наблюдать за последними лучами солнца.

Все собравшиеся расположились вокруг костра. Полина огляделась, Хуана среди них не было. «Так даже лучше», – констатировала себе и, как тень, шла за принцессой. Люди расступились, и Ньюста прошла в центр, села рядом со старцем, который всем своим видом напоминал шамана. Поля смиренно села на корточки за своей новой подругой. Шаман, не открывая глаз, стал громко издавать странные возгласы. Без сомнения, начиналось какое-то действо, обряд. Полине стало страшновато, но покровительство старицы успокаивало, и она приняла решение наблюдать за происходящим, как в театре, быть сегодня простым зрителем.

Шаман взял инструмент, похожий на бурятский варган, и загадочно заиграл. В начале все сидели смиренно, но, по мере напряжения музыки, стали отбивать ритм диковинными погремушками, сделанными из каких-то частей животных. При встряхивании эти инструменты издавали странный звук, похожий на звучание чак-чак, чак-чак. Все собравшиеся отбивали ритм и музицировали вместе. У принцессы не было никакого инструмента, и она просто важно сидела. Поля с точностью отражала её поведение.

Шаман бросил в костёр какие-то травы, пламя мгновенно выросло и утихло. Он встал и, напевая, по всей вероятности, очень древние мелодии, стал пританцовывая ходить вокруг огня. Все сидели смирно. Шаман поднимал руки к небу, обращался к Богам и продолжал своё действо. Наконец он покойно сел и закурил трубку. Едкий дым пошёл прямо на Полину, и её измученному телу этот запах был невыносим. Её чуть не вырвало от приторного запаха табачного зелья. Шаман заметил её реакцию и специально ещё раз глубоко затянулся и дунул ей прямо в лицо. Полину аж передёрнуло от извращения, но она продолжала стойко держаться и с места не сдвинулась.

Церемония приближалась к кульминации. Чем дальше, тем менее ясным казалось происходящее. Полина устала и хотела поскорее уйти, но без своей покровительницы сделать этого не могла. Наконец-то шаман прекратил пения и снял с костра уже давно кипевший над ним кувшин. Аккуратно перелил зелье в глубокую глиняную пиалу и поднял её к небу. Осторожно отпил первый глоток. Питьё было очень горячим. Он долго что-то наговаривал на зелье, дул на него, а затем сделал ещё два глотка побольше. Шаман закатил глаза от удовольствия. Ему нравилось. Полина стала ощущать явную тревогу. Ей бы встать и уйти, но нельзя. Шаман очнулся, оглядел всех и пустил чащу по кругу. К счастью, в противоположную от женщин сторону, и девушка тайно надеялась, что до них черёд не дойдёт. Им напитка не достанется.

Каждый, кто прикладывался к чаще, всем свои видом и выражением лица передавал бескрайнее наслаждение, как от целебного нектара. «Может, ничего там особенного нет?» – мысленно успокаивала себя Поля, внимательно наблюдая за поведением тех, кто уже испробовал напиток одними из первых. Никто в обморок не падал, не бесновался, не буянил. Многие просто сидели, закрыв глаза, и пребывали в своих мирах.

Очередь до женщин всё же дошла. Старица умиротворённо взяла чащу и лишь пригубила. Затем передала напиток Полине и жестом приказала: «Пей!»

Выхода не было. Спрятаться или убежать, а тем более отказаться она не могла. Полину и так воротило с утра, а весь этот затянувшийся спектакль изрядно ей поднадоел. Желая как можно скорее всё это закончить, она глубоко вдохнула и отпила совсем немного. От одного глотка Полину чуть не вырвало. На вкус зелье было как яд, крепкий и жутко неприятный. Шаман бросил на неё злой взгляд и жестом приказал выпить ещё раз. Прикладывая огромные усилия, Полина сосредоточилась, глубоко выдохнула и ещё раз поднесла чащу к губам. Второй глоток был смертелен. Отвратительный напиток лишил её последних сил, и Полина отключилась.

Очень далеко, едва различимо, ей послышались звуки фагота. Девушка чувствовала, что лежит на мягком, тёплом песке и боялась открыть глаза. Музыка приближалась и становилась всё громче. Телом она ощущала, что кто-то ещё есть рядом, их несколько, и они легко бегают по рассыпному песку и танцуют буквально в нескольких шагах от неё. Лежать было приятно и совсем не хотелось открывать глаз. В воздухе, музыке, запахах, везде ощущалось всеобщее пробуждение. Весна. Раннее утро.

Исполняя ритуальные движения омовения и очищения по одной показывались танцовщицы, и лишь солистка, не подавая признаков жизни, лежала ничком на чём-то красном. Предчувствовала, но пока не знала, что уготовила ей судьба, какой сделала выбор.

Начинался балет Игоря Стравинского «Весна священная». В оркестре зловеще заиграла тема трубы, и солистка наконец-то проснулась. «О, ужас! Что значит это платье? Неужели я?.. Нет, этого не может быть. Это какое-то недоразумение. Я хочу жить! Я люблю жизнь!» – движениями громко кричала она.

Судьбоносный рок безжалостен. Зима, холода и оцепенение затянулись. Мир, солнце, вся природа должна возродиться, люди просто обязаны принести Матушке – Земле жертву. И выбор пал на неё – самую лучшую. Только ей под силу, своим танцем, жизнерадостностью и внутренней энергией растопить снега и скорее призвать весну.

Самоотрешено солистка принимает знак свыше, но пока она не хочет уходить и так желает, так стремится хоть в последний раз порадоваться хороводу с друзьями. «Но почему вы