Когда же вразвалку подошел карлик Грелант – тут-то из плаща и дух вон!

* * *

Переполох поднялся немалый, а Квинталин улучил момент и снова впустил в зал грифонов, и пока все гонялись за грифонами и спотыкались о собак и акробатов, Турольд подсыпал Сигруду сонного питья и подобрался к четырем юношам-хранителям, безутешно стоявшим вокруг плаща.

– Король прикажет отрубить нам головы, – сказал Красный Страж, он был старшим.

– Может быть, если мы напоим плащ своей кровью, он снова обретет жизнь? – предположил Белый.

– Не стоит ли нам воткать себя в эту ткань? – спросил Черный.

– Но ни один из нас не владеет ткаческим искусством, – напомнил Желтый и зарыдал.

Тогда Турольд сказал им:

– Идемте со мной, пока в суматохе вас не хватились. Ибо, сдается мне, Красный Страж прав: Блеоблерис не простит вам гибели плаща и того, что вы не сумели его охранить.

– Почему ты помогаешь нам? – спросил Белый Страж.

– Потому что я – единственная по-настоящему добродетельная девица в этом пиршественном зале, – сказал Турольд. – И плащ явил мою добродетель перед всеми. И поэтому мой брак с Сигурдом будет счастливым, ведь у меня есть против него неотразимое оружие: он грешен, как все мужчины, а я чиста и светла, как всякая девственница, не имеющая посторонних мыслей, помимо мыслей о ткачестве.

– Ты действительно умеешь ткать? – спросил Желтый Страж, утирая слезы.

Теперь, когда четверо юношей были испуганы, лица их перестали быть совершенными и сделались человеческими. Но Турольд на всякий случай уточнил:

– Вы люди?

– Да, и при том мужчины, – отвечал за всех Желтый Страж. – Поэтому мы не умеем ткать.

– Ну а я девушка и прекрасно все это умею, – сказал Турольд. – Равно как и мои безобразные сестры. Идемте же с нами.

И все семеро выскользнули из пиршественного зала и унесли с собой плащ.

А Храфнборг сидела в роще и то и дело ощупывала себя обеими руками; однако ее тело оставалось по-прежнему чужим, и там, где не должно было быть ничего, находилось нечто, а там, где было нечто мягкое и прекрасных очертаний, не было ничего, кроме твердых ребер.

Когда семеро беглецов вошли в рощу, она спала в огромной луже слез, и ее некрасивые мужские волосы плавали вокруг головы.

Красный Страж спросил:

– Кто это?

– Вы должны доверять мне, – сказал Турольд и обвел взглядом стражей, одного за другим. – Даже если я – не та, кем кажусь, и не тот, кем выгляжу, – верьте мне.

– Эльфы не нашли в тебе лжи и лукавства, – сказал Белый Страж. – Кем бы ты ни была, девушка, мы будем тебе верить.

И все четверо стражей закрыли глаза.

Тогда Турольд взял за руки Квинталина и Греланта, и они вернули спящей Храфнборг ее внешность, а себе забрали свою.

– Теперь можете смотреть, – сказал Турольд, и стражи, один за другим, открыли глаза: сначала Красный, потом Белый, за ним Черный и последним – Желтый, самый юный из всех.

– Вот настоящая Храфнборг, – сказал Турольд, указывая на девушку в мужском платье. – Как всякая женщина, она не проста и уж конечно лукава. Но я не таков и могу вас спасти, если вы пойдете со мной и дальше.

Лошадей у них было всего три, а погони, посланной Блеоблерисом, следовало ожидать вскорости.

И Турольд рассудил мудро, как и подобает королевскому сыну.

Он переодел спящую Храфнборг в ее прежнее платье. Карлик и Квинталин отдали женскую одежду Белому и Желтому стражам. Красный страж вывернул свое платье наизнанку и обвалял его в грязи, а Черный остался как был: черный цвет не вызывает подозрений. Трех стражей – двух, переодетых в женское, и Черного, – усадили на лошадей и велели им скакать что есть мочи во владения Финнлауга, отыскать мельницу Ингина и, спрятавшись, ожидать там. Квинталин, Грелант, Турольд и Черный страж пошли пешком. Турольд нес четырехцветный плащ свернутым в скатку и спрятанным под его собственным плащом, так что со стороны он казался горбатым.

Мимо них несколько раз проносились посланные Блеоблериса: те скакали по всем сторонам, разыскивая четырех беглецов с плащом. Но четверо путников, бредущих по пашне, по траве, по рощам и болотам, карабкающиеся на холмы и спускающиеся в овраги, ничем не напоминали исчезнувших юношей – особенно же карлик с его всклокоченной бородой.

И в конце концов посланные Блеоблериса перестали попадаться на пути Турольда и его сотоварищей, а это означало, что они покинули владения родича Артусы и ступили на землю Финнлауга.

* * *

Король Гарольд прибыл из Норвегии на пяти кораблях: с ним были знатнейшие люди его королевства, и богатейшие дары, и угощения без счета, и разные меха, янтарь, драгоценности, кубки и бык божественного происхождения, с кровавыми ноздрями, которого везли на племя.

Вся эта роскошь гремела, ревела, звенела, стучала, кричала; несколько дней сносили на берег добро, доставленное Гарольдом.

Гарольд сошел на землю Ирландии и ступил на нее сразу обеими ногами в хороших кожаных сапогах. Он приветствовал своего бывшего врага Финнлауга и своего сына Турольда, который стоял в окружении свиты, состоявшей из четверых юношей в черной одежде, верзилы в белом и карлика в синем.

– Вижу, сын мой, вы обзавелись здесь друзьями, – сказал Гарольд. – То, что вы намерены привлечь к себе сердца подданных твоей невесты, – весьма похвально; не забывайте только о том, что это, во-первых, ирландцы, то есть по сравнению с нами люди низшего разбора, а во-вторых, не королевские дети, то есть годятся они вам разве только в услужение. Дружить же с ними как с равными вы не можете.

– Я это запомню, отец, – спокойно сказал Турольд, не моргнув глазом. – Сейчас же мне бы хотелось покончить с тем вопросом, который вы мне задавали в мудреном письме, разобрать которое стоило мне немалых трудов.

– Так у вас нашелся ответ? – обрадовался Гарольд. – И каков же он?

– Вы увидите все собственными глазами, – обещал Турольд.

И он рассказал о четырехрунном баране, и о конунге Годмунде, и о четырех эльфах, и о волшебном плаще. И четверо юношей-стражей подтвердили, что все это – чистая правда, а Артуса сказала, что Блеоблерис – ее родственник, так что вся история – подлинная.

После этого Турольд поведал о том, как его друзья – карлик и верзила, сын гадьи, и четверо стражей, – помогли ему раздобыть плащ. Но ни словом никто из них не обмолвился о том, что плащ мертв.

Доставили и плащ и развернули его перед Гарольдом, и он воочию увидел, что ткань плаща четырехцветная и что в нее вотканы четыре женских лица с закрытыми глазами. Рядом с одним лицом видна была еще кисть руки, скорченная, как если бы существо пыталось выбраться на волю, но изнемогло.

Это убедило Гарольда в том, что плащ поистине волшебный, и он велел поскорее привести Валентину, однако, по просьбе Турольда, не сказал ей ничего.