Ребенок же будет любить девицу за ласку, а воина – за то, что у него есть красивый меч, лук со стрелами и доспех, украшенный выпуклыми узорами.

У воина был только один глаз, он был высокий, с короткой шеей, и на левой руке у него не было пальцев.

Однажды – Всеволоду исполнилось уже восемь лет, – в замке Зигебанда и Алогии устроили большой праздник. Воин и девица неотлучно находились рядом с королевским сыном, хотя слышали музыку и шум веселого пира и сожалели о том, что не могут прийти на празднество. Так продолжалось долго, но вот пришел новый музыкант и пел так сладостно, что сердце девицы дрогнуло, и она, обо всем позабыв, бросилась бежать туда, откуда доносилось дивное пение. Она убежала так быстро, что никто не успел ее остановить.

Тогда воин поднял голову к небу, дабы вопросить богов о том, что всё это значит, и тотчас сверху, из-за туч, на него упал огромный гриф. В мгновение ока гриф выклевал воину последний глаз, так что тот сделался совершенно беспомощным. После этого птица схватила когтями Всеволода и взмыла в облака.

Когда Зигебанд и Алогия пришли туда, где оставили сына под присмотром двух его воспитателей, они увидели лишь слепого воина с залитым кровью лицом, но ни следа Всеволода не обнаружили. О том, что случилось с искалеченным воином и беспечной девицей, в этой истории больше ничего не говорится.

Всеволод же был крепко зажат когтями гигантской птицы и не знал, какая ждет его участь, хотя ни на что хорошее надеяться ему в подобном положении не приходилось. Наконец гриф начал опускаться и покинул заоблачные высоты. Он прошел сквозь облако, и это было похоже на путь через густой туман; а затем внизу открылся пустынный скалистый остров. Море опоясало его белым кольцом; волны же были почти черными. Гриф облетел остров и начал спускаться над самой высокой скалой. На ее вершине находилось большое гнездо, и Всеволод увидел разинутые клювы чудовищных птенцов. Он понял, что гриф предназначил его в пищу своим детям, и закричал птенцам:

– Эй! Поглядите-ка, как я мал и тощ! Неужто мое жалкое тельце насытит всех вас?

Птенцы отвечали ему голодными голосами, а самый большой из них схватил Всеволода и вылетел с ним из гнезда, желая расклевать мальчика единолично, вдали от алчных братьев и сестер.

Но птенец хоть и был велик размерами, а все-таки недостаточно силен, ни крыльями, ни разумом; недолгое время летел он со Всеволодом в когтях, но быстро выбился из сил и устроился передохнуть на ветке сухого дерева, росшего неподалеку. Ветка подломилась под птенцом и Всеволодом, и оба они упали на землю; только птенец сломал себе шею и издох, а Всеволод остался жив, но одинок, и отныне ждало его горькое детство вдали от родителей.

Он поднялся на ноги и пошел по острову, но нигде не встречал ни признака человеческого жилья. Он взбирался на скалы и заглядывал в расселины, он бродил по берегу и всматривался в волны. Так прошел и день, и другой; Всеволод ослаб от голода и лег на прибрежных камнях.

Но вдруг он услышал шаги и голоса, и к нему осторожно приблизились три юных девы, не старше двенадцати лет.

У них были длинные распущенные волосы серого цвета. Одежда их была зеленой, потому что они сплели ее из мха.

Всеволод слышал, как они разговаривают между собой, и одна из них сказала:

– Должно быть, это морское чудище. Не будем прикасаться к нему, иначе оно заразит нас безобразными бородавками.

Вторая ткнула в него палкой и сказала:

– Я думаю, это горный гном. Он мал размерами и злобен, и совсем не похож на нас, а таковы могут быть только горные гномы.

Третья же проговорила:

– Кем бы он ни был, мне жаль его, ведь он одинок, как и мы.

Тут Всеволод понял, что эти девы никогда прежде не видели мальчика, и потому не понимают, кто он такой. Поэтому он подал голос и сказал:

– Я не морское чудище и не гном, я человеческое дитя, как и вы.

– Ты не можешь быть как мы, – возразили девы, – потому что мы хорошенько тебя разглядели и удостоверились в этом.

– Люди бывают не одного вида, а двух, – сказал Всеволод. – И эти различия отнюдь не делают их врагами; напротив, нередко они становятся причиной сближения между людьми разных видов.

– Его речь разумна, – заметила одна из дев.

– Морское чудище тоже способно изъясняться разумно, – возразила другая.

– Мы не можем этого знать, ведь раньше мы никогда не беседовали с морскими чудищами, – сказала третья и вздохнула. – Мне кажется, он говорит правду. Скажи, другое человеческое дитя, как ты называешься?

– Я называюсь мальчик, – сказал Всеволод. – Но есть у меня и имя – Всеволод. Злой гриф украл меня у моих отца и матери.

Девы вскрикнули все разом, и первая из них объяснила:

– То же самое случилось с каждой из нас.

А третья дева спросила Всеволода:

– Если ты мальчик, то кто же мы такие?

– Вы девочки, – сказал Всеволод.

– Но ты не просто мальчик, ты еще и Всеволод, – сказала вторая. – Мы тоже Всеволод?

– Нет, – сказал сын короля. – Имя нужно для того, чтобы отличать одного человека от другого, будь то мальчик или девочка. И коль скоро у вас нет имен, я могу подарить их вам.

Девы захлопали в ладоши, затанцевали и запрыгали, так им понравились слова Всеволода, а затем стали тормошить его, щекотать и трепать ему волосы.

– Скорей подари нам эти прекрасные имена, чтобы мы могли различаться друг от друга!

– Хорошо, – сказал Всеволод и назвал первую девочку Рикилат, вторую Глаумвер, а третью – Костбере. – А теперь, – прибавил он, – за то, что я рассказал вам, кто вы такие, дайте мне поесть.

Рикилат, Глаумвер и Костбере посовещались между собой, и Костбере сказала:

– Нам опасно подолгу оставаться на открытом месте: ведь в любой момент может прилететь гриф и утащить нас в свое гнездо.

– Где же вы живете? – спросил Всеволод.

– У нас есть пещера, где мы скрываемся.

Она взяла мальчика за руку и повела его к скалам, громоздившимся неподалеку от берега. Остальные девочки пошли следом. Они пробрались через узкий лаз и вдруг очутились в просторной пещере, где имелось небольшое озеро с чистой водой, вокруг которого были устроены три кровати из высушенного мха.

Всеволод огляделся по сторонам, удивляясь, что не видит еды, которую посулили ему три юных девы. Они же сели каждая на свою кровать, разом хлопнули в ладоши и закричали:

– Мы голодны!

Внезапно поднялся ветер, и какие-то невидимые существа поставили перед ними тарелки с едой: тут были и жареное мясо, и хлеб, и хорошо приготовленные овощи. Казалось, все это изобилие появляется прямо из воздуха.

Девы тотчас набросились на еду, позабыв о Всеволоде. Тогда Всеволод тоже забил в ладоши и закричал: