— Потрясающе! — воскликнул Уильямс. — Простовеликолепно!

— Вообще-то я собиралась надеть свой старыйкомбинезон, — пошутила Кэсси, — но оказалось, что Нэнси отдала его вчистку.

— Я очень разочарован, — не растерялся Десмонд.

По дороге они говорили о новом самолете, который, как оназнала, сейчас разрабатывался инженерами компании. Кэсси сразу задала нескольковопросов о конструкции фюзеляжа. Как всегда, глубина ее суждений произвела наУильямса сильное впечатление.

— Откуда вы так много знаете о самолетах, Кэсси?

— Просто я их очень люблю. Для меня они.., как любимыеигрушки для детей. Всю жизнь я играла с самолетами, в Девять лет в первый разсобрала мотор. Отец стал давать мне работу у себя в аэропорту, когда мнеисполнилось пять лет.

Но потом, узнав, что я научилась летать, пережил настоящийшок. Копаться в моторах — это сколько угодно, а вот летать — это только длямужчин, считал он.

— Трудно поверить.

Для Десмонда это звучало чуть ли не отзвуком первобытныхвремен.

— Да, знаю. Он такой симпатичный старый динозавр, но яего очень люблю. Понимаете, он ведь тогда выбросил вашу визитную карточку. Ну,когда вы в первый раз приезжали к нам в аэропорт.

— Я подозревал что-то в этом роде. Поэтому и вернулся.

И теперь очень рад, что поступил именно так. Подумать только,что я мог потерять.., что могла бы потерять вся страна…

Это можно назвать настоящей трагедией.

Фраза прозвучала и в самом деле трагично. Однако Кэсситолько рассмеялась. Какие страшные слова! Все это чепуха, ей-то лучше знать.Она счит??ла, что знает себе цену. Да, она неплохой пилот, но совсем не идеал,каким он хочет ее представить, и не гений. И уж тем более не красавица.

Однако вся Америка уже думала по-другому. Американцы былисогласны с Десмондом Уильямсом.

Машина подъехала к Лос-Анджелесу. Кэсси осматриваласьвокруг. Она уже узнавала окрестности, но еще не догадалась, какой ресторан онвыбрал.

— Куда мы пойдем?

— В «Трокадеро».

Оказавшись в вестибюле, Кэсси сразу поняла, что это один изсамых роскошных ресторанов. В полутемном зале оркестр играл румбу.

— Ты ведь здесь еще не бывала, Кэсси?

Она покачала головой, явно потрясенная и окружавшей еероскошью, и тем, что оказалась здесь в его обществе. В свои двадцать лет онаеще не видела ничего подобного — Нет, сэр.

Он наклонился к ней ближе, коснулся ее руки.

— Можешь называть меня Десмонд.

Он ободряюще улыбнулся, а Кэсси вспыхнула. Как странно..,вдруг оказаться с ним чуть ли не в приятельских отношениях. Он такой важный, онее босс, и потом.., он намного старше.

— Да, сэр… Я хочу сказать, Десмонд.

На лице ее все еще горел румянец. Их подвели к столику длясамых именитых посетителей.

— Вообще-то «сэр Десмонд» тоже неплохо звучит. Как яраньше об этом не подумал?

Кэсси рассмеялась, немного оправившись от смущения.

Он помог ей сделать заказ. Очень скоро она почувствоваласебя легко и свободно, несмотря на непривычность всего, что ее здесь окружало.Десмонд Уильямс ни разу не дал ей почувствовать себя невежественной дурочкой.Напротив, он обращался с Кэсси так, словно для него большая удача — оказаться здесьвместе с ней. И словно для них обоих это значительное событие. Он снеобыкновенным искусством заставил ее забыть о смущении и почувствовать себяздесь как дома. Вскоре, еще до того как им подали обед, она уже беззаботносмеялась и танцевала с ним. Танцевала в его объятиях так, как будтонаслаждалась этим уже много лет. Фоторепортерам удалось сделать великолепныйснимок, на котором Кэсси улыбалась Уильямсу с таким видом, как будто безмернообожала его.

Увидев этот снимок в газете на следующий день, Кэссииспытала чувство страшной неловкости. Фотография производила такое впечатление,как будто у них с Десмондом любовная связь. Ничего неподобающего не произошло,ничего даже сколько-нибудь романтического, однако во взгляде, которым онсмотрел на нее, чувствовалось нечто непередаваемо интимное.

Но ведь и в самом деле все осталось по-прежнему. Он ее босс,человек, который ее «открыл», который дал ей небывалые возможности. Она емубезмерно благодарна. Но больше между ними ничего нет. Интересно, заметит лиснимок кто-нибудь еще? Скажет ли кто-нибудь из тех, с кем она работала, хотьслово по этому поводу?

Но никто не сказал ни слова. А через три дня ей позвонилНик. Ночью он должен лететь с почтой в Сан-Диего и на следующее утро, всубботу, может быть в Лос-Анджелесе. Он поинтересовался, свободна ли Кэсси. Да,в субботу она свободна и сможет провести с ним целый день. Правда, на вечер унее намечено посещение благотворительного бала в сопровождении одного измолодых людей, подобранных Нэнси Фэйрстоун, но ради Ника она это с радостьюотменит.

После того как они договорились о встрече у нее на квартире,Ник больше не мог сдерживаться:

— Что происходит, Кэсс? Уильямс к тебе клеится или ты внего втюрилась?

— Ты это о чем?!

— Вчера в Чикаго я увидел фотографию в газете. Вынеплохо смотритесь вместе.

В голосе Ника прозвучало нечто такое, чего Кэсси до сих порникогда не слышала, и ей это не понравилось.

— Я работаю на него, если ты об этом забыл. Онпригласил меня пообедать. Вот и все. Я его интересую не больше, чем любой изинженеров. Так что прекрати болтать глупости, Ник.

— Боюсь, ты слишком наивна. И платье на фотографиисовсем не выглядит рабочей одеждой.

Он злился, он ревновал, он сожалел о том, что отец позволилей работать на Уильямса. Эти испытательные полеты слишком опасны. Но сейчас егобольше беспокоили не полеты, а то, как смотрел на нее Уильямс на тойфотографии.

— Ник, это был деловой обед, ничего больше. И с егостороны это всего лишь простая любезность. Боюсь, я ему дико наскучила за этотвечер. А что касается платья… Хочешь верь, хочешь нет, но это действительно моярабочая одежда. Все платья покупает для меня компаньонка. Каждый вечер менязаставляют выезжать на светские приемы, словно дрессированную собачку,показываться в обществе и позировать для фоторепортеров. Это называется «связис общественностью».

— Что-то не очень похоже на работу. Тем более напилотаж.

Ника снедало раздражение, вызванное тоской. Он не виделКэсси уже больше месяца. Он до боли тосковал по ней. До сих пор у нее так и ненашлось времени приехать домой. Ник сам поражался тому, как сильно по нейскучает. Как будто он лишился части собственного тела. Или потерял лучшегодруга.

И то, что Уильямс пригласил ее обедать, ему совсем непонравилось.