– Когда я общался с вашим предшественником по поводу робота, я не мог его обнадежить. Поверьте мне, мы не сумеем поднять «девочку» из пучины, когда нам заблагорассудится. Пока прошло лишь четыре месяца…

– Понимаю. Но нельзя пустить все на самотек! И, к вашему сведению, президент только хочет узнать, какие у нас есть варианты.

– Мне неизвестно ни об одном значительном технологическом прорыве, случившемся за последние три месяца, по крайней мере, о таком, который имеет отношение к нашим возможностям поднять тяжелый груз со дна моря. Передайте президенту, что никаких подвижек пока нет. Мы топчемся на том же месте, что и четыре месяца назад… или даже нет – мы, образно говоря, перенеслись в прошлое. Можно сказать, что мы даже никогда не слышали про огромную руку в Южной Дакоте.

– Вы бываете несговорчивым и упрямым. И позвольте с вами не согласиться: мир-то уже изменился!

Итак, вы уверены в том, что мы бессильны?

– Да.

– Да?..

– Мы ничего не можем сделать.

– А вдруг кто-нибудь другой сумеет поднять робота? Как вам такой расклад? Тогда мы точно потеряем «девочку»! Если честно, мне бы очень не хотелось, чтобы «девочку» показали по телевидению с китайским флагом на груди.

– Как я уже сказал, лично мне неизвестно о подобном научном или технологическом прорыве. Я буду весьма удивлен, если китайцы или кто-нибудь еще добьются значительного прогресса в данной области втайне от остального мира, однако чисто теоретически такое возможно.

– Но ведь у вас должен быть хоть какой-то план! Часы тикают.

– Нельзя помешать другим овладеть роботом, если ты сам не способен опуститься на такую глубину. Я бы настоятельно порекомендовал увеличить федеральное финансирование глубоководных исследований в тысячу раз, если вы пока этого не сделали. Я убежден в том, что ведущие мировые государства поступили так еще до того, как первый фрагмент робота достиг дна океана.

– Вы намекаете на то, что начинается новая гонка?

– Да, начинается.

– Значит, космическая гонка сейчас повторится, но уже на Земле? Мы будем соревноваться с русскими и бог знает с кем еще за то, чтобы проникнуть в океанские глубины, а победитель сорвет главный куш? Я правильно вас поняла?

– Если только не найти способ превратить врага в союзника, ваши слова точно подводят итог.

– То есть мы должны работать вместе с русскими?

– Я не могу указывать вам, что нужно делать, но могу дать вам некоторые рекомендации. Многие об этом забыли, но в тысяча девятьсот шестьдесят третьем году Кеннеди предложил Москве сотрудничество, связанное с полетами на Луну. Если бы его не постигла столь безвременная кончина, высадка на Луну могла бы стать совместным проектом Соединенных Штатов и Советского Союза.

– Неужели?

– Полагаю, именно это вы имели в виду под «медленными и едва уловимыми трансформациями». Я могу вам еще чем-нибудь помочь? У меня очень плотный график.

– Пожалуй, нет. Правда, если бы вы заставили Северную Корею свернуть свою ядерную программу, вы бы стали настоящим гением в области дипломатии.

– Что они успели натворить?

– Третье подземное испытание за год. И, похоже, они настроены очень жестко. Раньше корейцы блефовали и взрывали под землей большущий заряд динамита, чтобы убедить нас в том, будто у них есть ядерная бомба. На этот раз все по-другому. Японцы обнаружили в районе испытаний следы радиации.

Если бы речь шла об иной территории, мы бы разыграли силовую карту и пригрозили, что сотрем «плохих парней» в порошок… Но Северной Корее явно наплевать на любые увещевания, и я не знаю, что вообще можно предпринять.

– А если нанести предупреждающий удар?

– С точки зрения президента, это будет «объявлением войны» с нашей стороны.

– В таком случае я пас. К моему великому сожалению, Северная Корея частенько ставила меня в тупик. Ее нельзя запугать, поскольку она чувствует свое моральное превосходство над соперниками. С корейцами ничего нельзя добиться, взывая к рассудку. И они на сто процентов убеждены в собственной правоте, поэтому их нельзя купить. Мания величия с иллюзией собственного превосходства – с этим нелегко иметь дело! Меня действительно поражает то, как на смену одному поколению фанатиков приходит другое – в точности такое же.

– Извините, но я немного отвлеклась. Я думала о новой гонке с русскими, на сей раз за дно океана. Будет нелегко сочинить на эту тему хорошую речь. Мы выбираем путь… он ведет прямо в бездну… В ближайшие десять лет мы планируем опуститься на дно океана…

– Наверное, вам следует предоставить подготовку речей президента другим помощникам.

Документ № 237

Беседа с Венсаном Кутюром, безработным.

Место: парк Лафонтен, Монреаль, Канада.

– Пожалуйста, садитесь, мистер Кутюр.

– Мы могли бы пойти ко мне домой. Сейчас холодновато для пикника.

– Раньше я делал все возможное, чтобы скрыть личности тех, кто был занят в нашем проекте, однако после инцидента я предпочитаю обсуждать это в многолюдном месте.

– Вы боитесь, что моя квартира на прослушке?

– И такое нельзя исключать. А осенний парк очарователен. Вы получили мое сообщение?

– Не знаю, можно ли назвать сообщением два слова. Просто класс!

– Почему вы сказали «класс»?

– А ведь было бы классно, если бы на Земле появился еще один робот-гигант? Как вы считаете? Хорошо бы, если бы у нашей девочки были братья и сестры!

– Откуда…

– Как откуда? Из вашего же послания! Первое слово в вашем сообщении звучит как «титтах» и на хеттском означает «большой». На хеттском языке говорили около пяти тысяч лет назад в Анатолии. В наши дни Анатолия стала частью современной Турции.

Кстати, словечко «титтах» переняли народы, живущие западнее – и в конце концов получилось греческое «титан».

В древнегреческой мифологии Титаны – дети Геи и Урана. И это тоже классно. Вы уловили? Они – отпрыски Земли и Неба. Вероятно, они каким-то образом знали свое происхождение!

Их было двенадцать: шесть детей мужского пола и шесть – женского. Хотя я не помню наизусть все имена, я давно сообразил, кого конкретно мы обнаружили.

Теперь займемся вторым словом из вашего послания. «Дехмейс»… оно вроде бы относится к протоиндоевропейскому языку, на котором, как считают ученые, говорили в древности, примерно пять тысячелетий назад. Если это действительно протоиндоевропейский язык, звук «д» со временем пре-вратился в «т», и у древних греков это была бы Темис, или, как нам привычнее, Фемида, одна из Титанов.