волосами Чуч. — Просто ей надо было на кого-то наорать.

— Очень дурно быть такой несдержанной. — с чопорностью, достойной ее старой гувернантки, ответила Булка.

— Ну, так не блааародная же ж! — заржал Чуч.

— И напрасно! Ты же офицером хочешь стать? Только вот самый хитрый военный план надо еще всем объяснить! Так, чтоб было понятно!

— А я что — говорю непонятно? — обиделся Чуч.

— Не так, чтоб другие офицеры захотели вас слушать.

— Ну да, они же блааародные! — фыркнул Чуч.

— Благородное обхождение и приличная сдержанность могли бы помочь вам добиться тех успехов, что вы так желаете.

— Блаааародных на фонарь! — заверещал вдруг пронзительный голос.

Пустой переулок вдруг залило светом и рокотом толпы.

Факелы плыли над головами. Бесчисленные руки вздымали пламя, оно плясало в порывах ветра, дышало жаром, озаряло жутким оранжевым светом перекошенные яростью лица, раззявленные в крике рты и налитые кровью глаза.

— На фо-нарь! На фо-нарь! На фо-нарь! — скандировала толпа, тыча факелами в нависающее над столицей темное небо. — На фонааааарь!

— Да у нас и фонарей нет! — плачуще прокричал женский голос.

— Фонарей нет, а столб найдется! — возопил другой.

Ловкий, как обезьянка, мальчишка взметнулся на покореженный фонарный столб, спуская вниз петлю.

Из толпы донесся пронзительный визг, взметнулась юбка, и гогочущий мужик за волосы выволок женщину в добротном платье. По разбитому в кровь лицу нельзя было понять, молода она или стара, сбитые в колтуны волосы сплошь перемазаны в грязи. Следом еще двое волокли старика в лакейской ливрее.

— Мы не благородные, не благородные, не благородные! — монотонно бормотал старик, глядя перед собой остановившимся взглядом. За каждое слово его тыкали рукоятью факела в спину, но он лишь судорожно вздрагивал и продолжал повторять. Когда петля легла ему на шею, он словно очнулся и закричал пронзительно, как длинноух в пасти вовкуна. — Не благородныеееее!

Петля дернулась и крик его перешел в задушенный хрип. Чуч стремительно повернул Булку спиной к виселице и заставил ее уткнуться носом в стену.

— Они ведь и правда не благородные. — только и бормотала она, слушая теперь уже женские крики.

— Благородных на всех не хватит, а отыграться за такую жизнь хочется всем. — положив ей руку на затылок, чтоб она не обернулась, прошептал Чуч.

Толпа дико заорала, и Булка поняла, что те двое умерли.

— На дворец! Вальеро — сдохни! — и толпа снова принялась скандировать. — Сдо-хни! Сдо-хни! Вальеро на фонарь!

— Да здравствует герцог Гардеро! — пронзительным фальцетом заверещали в толпе.

— Крадущейся под хвост Гардеро! — рявкнул в ответ густой бас. — Все они одинаковые пустошные твари! Благородных на фонарь!

В толпе вспыхнула драка.

Прикрывая ей голову локтем Чуч развернул Булку — она только краем глаза увидела покачивающееся на фонаре длинное и темное, похожее на набитый мешок. И толкнул в сторону толпы.

— С ними пойдем.

— Нет! — едва слышно выдохнула Булка, пытаясь упираться, но Чуч снова подтолкнул ее в спину:

— Сама ж хотела, небось, Вальеро прикончить! — отрезал Чуч, затаскивая ее в людскую колонну.

— Но только его. — одними губами прошептала Булка, с ужасом косясь на соседей.

Пламя факелов плясало над головой, превращая лица в чудовищные маски — а может, такими они и были, чудовищами? Они бодро шагали, бойко перекрикивались, даже начинали петь, а позади остались висящие на фонаре тела.

Впереди что-то громко и мерно кричали, к чему-то призывали — слов было не слышно, но воодушевленный вопль подхватили все:

— На дворец! На дворец!

— Нам подходит. — Чуч поддержал Булку под руку, когда толпа перешла на бег.

— Шевели ногами, девчуля! Пришло наше время! — провизжала простоволосая тетка в ободранном платье, и ухватив Булку за руку, потащила за собой.

— Э, куда? — Чуч сорвался следом.

Казалось, что мост захлестывает огненный поток, и стремительно катит свои пылающие воды с Фабричного берега на Дворцовый. Факелы залили светом каменные парапеты, огненные блики словно облизывали жадными языками возвышающие над толпой статуи древних королей. Каменные лица то тонули в тенях, то снова проявлялись, резкие и злые.

— Уууу… морды королевские, так и пялятся! — истерично выкрикнула тетка и отпустив, наконец, Булку, швырнула в статую камнем.

Камень отскочил от груди статуи, упав в толпу. Кто-то ругнулся, кто-то захохотал, снова заорали:

— Бей королей! — раздался свист и в статуи снова полетели камни.

В статуи они попадали, но чаще перелетали парапет и плюхались в воду, а то и рикошетили в толпу. Тут и там раздавались крики боли, кто-то схватился за ушибленное плечо…

— Тварюююююки! Мало вы нас живые мордовали, так теперь еще и каменные! — обтрепанный мужичонка ловко взобрался статуе на плечи. Уселся там, как малыши сидят на плечах отцов, и принялся колотить короля булыжником по каменному лицу.

— Синерус XII Неистовый. — пробормотала Булка, глядя как булыжник опускается на королевский нос.

Нос хрупнул… и отвалился.

Пушечный выстрел прозвучал салютом к этой победе. Железное ядро врезалось в статую. Синерус XII медленно, словно бы нехотя начал наклоняться, и вместе с обнявшими его руками и ногами мужиком рухнул в воду. Фонтан брызг от удара об воду взвился до самого моста и осыпал толпу брызгами.

Второе ядро ударило в середину людского скопления.

— Аааа! — толпа снова заорала и ринулась врассыпную, топча упавших.

— Ааа! — Булка орала тоже. Мост под ней словно бы повело, она замахала руками, пытаясь уцепиться за что-нибудь…

— Бегом! Пока перезаряжают! — Чуч волок ее дальше, на дворцовую сторону, навстречу выстрелам. — Раз… Два… Три… Четыре…

— Нет! Нет! — задыхаясь, лепетала Булка.

— Да! Беги! А вот теперь ложись! — Чуч толкнул девочку на мостовую, вдавливая лицом в булыжники.

Еще одно ядро пронеслось над ними, пройдясь по спине горячим воздухом.

— Это «Вовкун» стреляет, старье полное — пока перезаряжают, до десяти досчитать можно. Шевели ногами! — проорал Чуч, снова поднимая девчонку. — Семь… восемь… девять… Вниз!

От статуи отвалилась голова. Грохоча оттопыренными каменными ушами по булыжникам, покатилась им под ноги.

— Альфредус II Лопоухий! — прокричала Булка, перепрыгивая через катящуюся голову.

— Ты что, их всех знаешь?

— Так уши же!

— Давай, еще чуть-чуть!

Новый выстрел настиг их в самом конце моста. Они распластались на ледяной мокрой брусчатке. Запах пушечного потроха забивал нос. Удар потряс основание моста, Чуч сгреб Булку в охапку и покатился по черной жиже из золы и талого снега. Следующий удар подбросил их обоих в воздух. Мост заскрипел, протяжно и жалобно, будто был не каменным, а деревянным. Еще одна статуя с жутким грохотом обвалилась. Булка увидела каменное лицо совсем рядом с собой. Казалось, древний король смотрит на нее с ужасом.

— О, а этого я знаю, у него еще имя такое дурацкое! — радостно выкрикнул Чуч. — Лапидарий