Мажордом остановился перед дверью и отошел в сторону, даваяСирине возможность самой постучать, затем быстро поклонился и исчез, когдадевушка перешагнула порог. Она увидела свекровь, сидевшую в небольшой комнаткеза красивым овальным столиком. Рядом стоял поднос на колесиках времен ГеоргаIII. В руке у нее был бокал, другой – пустой – стоял на серебряном подносе, дожидаясьпоявления Сирины. На стене над небольшой софой висел огромный портрет сизображением сидящей Маргарет Фуллертон, а рядом с ней стоял мужчина с длиннымиусами, в пенсне, одетый в старомодный костюм; казалось, что он хочет задать вамтысячи вопросов.

– Дед моего мужа, – пояснила Маргарет, когдаСирина, словно ощутив на себе его взгляд, посмотрела на картину, –благодаря его усилиям мой муж владеет всем, что имеет сегодня.

Она произнесла эти слова нарочито подчеркнуто, словно Сиринадолжна была понять заложенный в них смысл. Сирине, стоявшей перед свекровью,подобные слова показались весьма странными.

– Садись, пожалуйста.

Сирина приняла приглашение и села очень прямо на крайнебольшого стула в стиле королевы Анны. На ней было черное бархатное платье,которое она надела к обеду. У платья был низкий квадратный вырез, широкий пояси изящная юбка, поверх она накинула короткий белый жакет из шелка. Этот костюмБрэд купил ей перед отъездом из Парижа, и Сирина понимала, что скоро уже несможет надеть его. Ее полнеющая талия в ближайшее время перестанет помещаться вузком платье. Но сегодня оно сидело на ней идеально. К платью она наделажемчужные сережки и жемчужное ожерелье. Она выглядела очень взрослой и оченьхорошенькой, когда Маргарет вновь посмотрела на нее. Даже она была вынужденапризнать, что девушка красива, но дело заключалось в другом. Проблема состоялав том, что если она не уберется обратно в Европу, то загубит жизнь Брэду.

– Не хочешь ли выпить?

Сирина отрицательно покачала головой. Она ждала ребенка ипоэтому не пила вина в последние недели.

Пока Маргарет наполняла свой бокал, Сирина изучала ее. Передней сидела женщина, обладавшая выдающейся внешностью, сегодня на ней былошелковое платье цвета яркого сапфира, подчеркнутое очаровательным ожерельем изсапфиров и бриллиантов, которое муж купил ей в подарок у Картье в Париже послеокончания Первой мировой войны. Задержавшись довольно долго на ожерелье, взглядСирины переместился на огромные серьги из сапфиров и гармонирующий с нимибраслет, украшавший запястье. С понимающим видом Маргарет Фуллертон кивнула ирешила, что пришло время сделать свой первый шаг.

– Сирина, буду с тобой откровенна. Думаю, у нас нетпричин темнить. Как я слышала от друзей, – Маргарет Фуллертон замяласьлишь на мгновение, – ты познакомилась с Брэдом, когда работала у него вРиме. Верно?

– Да… Мне пришлось работать, когда я вернулась в Рим.

– Это обстоятельство оказалось, должно быть, весьмаудачным для тебя.

– В то время да. В Риме у меня никого не осталось, заисключением… – Она не знала, как рассказать о Марчелле. – Однойстарой подруги.

– Понимаю. Значит, работа во дворце явилась для тебядаром Божьим. – Маргарет улыбалась, но глаза ее оставались пугающехолодными.

– Да, так же, как и ваш сын.

Маргарет Фуллертон заметно вздрогнула, в то время как Сиринасидела на стуле очень прямо, красивое лицо, оттененное воротником белогожакета, являло благородство, глаза ее сияли, расчесанные волосы поблескивали. Вэтой женщина трудно было отыскать изъян, но Маргарет не обмануть красивойвнешностью. Она продолжила со всей своей решимостью:

– Именно такое впечатление сложилось и у меня, Сирина.Тебе требовалась помощь Брэда, и он увез тебя из Италии. Все это, конечно,замечательно с его стороны и, возможно, очень романтично. Но мне кажется, чтоэта женитьба завела ситуацию гораздо дальше, чем следовало бы, не так ли?

Сирина растерянно молчала.

– Все мы отлично знаем, что мужчины во время войнывременами попадают в необычные ситуации, но… – Маргарет опустила бокал, иглаза ее на мгновение сверкнули. – С его стороны было глупостью привезтитебя с собой.

– Понимаю… – Сирина, казалось, съежилась на своемстуле. – Я считала, что, возможно… когда мы встретимся…

– Что же ты думала? Что меня можно обмануть? Едва ли.Ты очень красивая девушка, Сирина. Мы обе знаем это. Но эта чушь, будто тыпринцесса… Ты была горничной, работала на американскую армию, и тебе здоровоповезло. Единственное, в чем тебе не повезло, – это в том, что тебе нехватило ума вовремя остановиться.

Сирину словно ударили. В глазах у нее стояли слезы, МаргаретФуллертон встала и подошла к столу. Мгновение спустя она вернулась с небольшойпапкой, опустилась рядом на кушетку и посмотрела на Сирину.

– Буду с тобой откровенна. Если твоей целью быловыбраться из Италии, ты этого добилась. Если ты хочешь остаться в Штатах, япозабочусь, чтобы устроить это. Можешь обосноваться в любой части страны,разумеется, кроме того места, где будет жить Брэд, что, как ты понимаешь,означает ни в Сан-Франциско, ни здесь. Если ты захочешь вернуться в Европу, янезамедлительно позабочусь об этом. В любом случае, после того как ты подпишешьэти документы, сразу же начнется процедура развода, которой займется фирма отцаБрэда, а за причиненное беспокойство тебе будет выплачено солидноевознаграждение.

Маргарет Фуллертон выглядела совершенно обыденно и неиспытывала ни малейшего неудобства от только что предложенной сделки.

Сирина еще прямее села на стуле, в ее изумрудных глазахвнезапно вспыхнуло пламя.

– Я получу вознаграждение?

– Да. – Маргарет была довольна: очевидно, она наверном пути. – И весьма приличное. Мы с отцом Брэда еще раз обсудили этуситуацию вчера вечером. Разумеется, ты должна понимать, что, как толькоподпишешь бумаги, лишаешься права требовать чего-то большего. Придетсядовольствоваться тем, что получишь, и исчезнуть.

– Понятно. – Глаза Сирины метали молнии, но голосее теперь звучал по-деловому и бесстрастно. – А за какую именно цену вывыкупаете своего сына?

На миг Маргарет Фуллертон встревожилась.

– Не сказала бы, что мне нравится подобное выражение.

– А как иначе назвать то, что вы делаете, миссисФуллертон? Выкупаете его у итальянской шлюхи? Разве не так вы смотрите на всеэто?

– То, как я на это смотрю, не имеет совершенно никакогозначения. Окрутив моего сына, пока он находился в Европе, ты можешь пагубноповлиять на его будущее и карьеру. Ему нужна жена-американка, такая, котораяпринадлежала бы его классу, его миру, которая могла бы ему помочь.

– А я, значит, не смогу?

Маргарет Фуллертон рассмеялась и грациозно развела руками встороны.

– Посмотри вокруг. Разве это твой мир? Мир, из котороготы вышла? Что ты можешь ему дать, кроме смазливой мордашки и своего тела? Естьли у тебя что-нибудь полезное для него? Положение, связи, средства, друзья?Неужели ты не понимаешь, что он мог бы сделать карьеру в политике? Но уж никакне мужем итальянской горничной, моя дорогая. Как сможешь ты компенсировать тотвред, который причинила его карьере… его жизни?