– Это абсолютно законный документ. Ты не сможешь егооспорить. Как только ты перестанешь быть женой Брэда – станешь вдовой или жеразведешься, – ты не получишь ни гроша ни от него, ни от нас. Даже если они захочет дать что-то тебе. У меня есть эта бумага, и она остановит его. Теперьты ничего не сможешь отнять у него.

– Я никогда и не хотела.

– Не верю.

С этими словами Маргарет повернулась и закрыла дверь. Сиринакак подкошенная рухнула на кровать и уткнулась лицом в подушку. Рыданиясотрясали все ее тело до тех пор, пока она, выбившись из сил, не затихла,полностью опустошенная.

Когда вернулся Брэд, он ужаснулся: такой бледной иизмученной выглядела Сирина. Глаза ее покраснели от рыданий, вид был явноболезненный.

– Любимая, что случилось?

Так же как и прошлым вечером, она решила ничего ему нерассказывать. Ей казалось самым постыдным предательством рассказать о том, чтосделала его мать. Это должно остаться между ней и Маргарет Фуллертон. Онаникогда не расскажет об этом Брэду.

– Не знаю. Может быть, причина в перемене воды илииз-за климата. Я чувствую себя ужасно больной.

– Ты плакала? – Он расстроился.

– Только потому, что неважно себя чувствую. –Сирина тепло улыбнулась, глядя на него.

Брэд медленно покачал головой, поражаясь, какой измученнойона выглядела.

– Мне кажется, следует вызвать врача.

– Брэд, не надо.

В конце концов, он уступил ее просьбам. Когда полчаса спустяон спустился вниз приготовить ей и себе по чашке чая, то все еще был сильнорасстроен и озабочен. На кухне Брэд застал Тэдди, готовившего себе сандвичи.

– Сделать тебе один?

Брэд отрицательно покачал головой, ставя на плиту чайник.

– В чем дело?

– Беспокоюсь о Сирине. Со вчерашнего вечера онавыглядит неважно.

– Сегодня что-то случилось?

– Во всяком случае, я ничего не знаю об этом.Вернувшись от портного, я застал Сирину в ужасном состоянии. У нее такой вид,словно проревела все время с моего ухода, вся бледная и дрожит. – Оннерешительно посмотрел на брата. – Ты, наверное, еще мало понимаешь вмедицине, чтобы взглянуть на нее? Я хотел вызвать для нее врача матери, ноСирина отговорила меня. Боюсь, у нее могут быть какие-то осложнения сбеременностью или что-нибудь в этом роде.

– У нее есть судороги?

– Она не говорит. Думаешь, она плакала из-за этого?Может быть, она знает, что что-то не так, но не хочет говорить мне? –Внезапно Брэд перепугался. Вода для чая закипела, и он машинально схватилчайник.

– Ну, успокойся. – Тэдди забрал у него чайник иснова поставил на плиту. – Почему бы тебе сначала не спросить у нее?Узнай, были ли у нее судороги или кровотечения.

– О Боже милостивый! – При одной мысли об этомБрэд побледнел. – Если что-нибудь случится с ней или с ребенком …

Он не осмелился закончить мысль, но Тэдди успокаивающенакрыл его руку своей.

– Скорее всего с Сириной и с малышом ничего неслучится. Поэтому перестань заводить себя. Почему бы тебе просто не подняться кней наверх и не посмотреть, как она себя чувствует, а я через секунду принесучай. Ладно?

Брэд посмотрел на Тэдди с признательностью.

– Знаешь, ты стал еще лучше. Ты будешь настоящимврачом, Тэдди.

– Заткнись. Ты меня нервируешь. Отправляйся и присмотриза своей женой. Я поднимусь следом.

Однако по дороге Тэдди столкнулся в коридоре с матерью.

– Где ты ходишь? И еще пьешь чай! Господи всемогущий,это еще что за новости? – Она улыбалась, глядя на своего младшего сына сизумлением.

– Это для Сирины. Брэд говорит, она неважно себячувствует. – Едва он произнес эти слова, как заметил изменившеесявыражение лица матери. – В общем, – заспешил Тэдди, – я скажутебе, если ей понадобится врач.

– Хорошо.

Маргарет не задала ни одного вопроса о том, как себячувствует Сирина.

Тэдди постучал в дверь спальни. Брэд быстро распахнул еенастежь и отошел в сторону, пропуская его внутрь.

– Что-то случилось?

Брэд заметил странное выражение глаз Тэдди, но тот лишьпокачал головой и скрыл за улыбкой охватившее его беспокойство.

– Нет. Ничего. Как она?

– Лучше, мне кажется. Может быть, уже оправилась. Можетбыть, действительно просто утомилась. – Он понизил голос: – Онапричесывается в ванной. Сказала, что у нее не было ни судорог, ни кровотечений,поэтому с ней скорее всего все в порядке. Но Боже мой, Тэд, клянусь, онапроплакала все утро.

Их разговор прекратился с появлением Сирины, вышедшей изванной. Она выглядела уже лучше – волосы уложены, лицо умыто, глаза сияли, иона улыбалась Тэдди. На ней был розовый халат, из-под которого виднелиськончики розовых шлепанцев.

– Боже мой, Сирина, ты великолепна!

Тэдди расцеловал ее в обе щеки, взял за руки и присел рядом сней около кровати.

– Брэд сказал, что ты неважно себя чувствуешь, но, намой взгляд, ты выглядишь просто великолепно. – Затем почтипрофессионально, чем вызвал у брата улыбку, спросил: – Как ты себя чувствуешь,Сирина? Мы с Брэдом сильно волновались.

– Отлично. – Она закивала головой, но тут же глазаее наполнились слезами, и мгновение спустя, не в силах сдержаться, онапотянулась к Брэду и зарыдала в его объятиях. Ей стало не по себе от устроеннойею же самой сцены, но у нее не было сил остановить слезы. В отчаянии черезплечо мужа Сирина посмотрела на его брата. Постепенно рыдания улеглись, онавысморкалась в носовой платок, который ей протянул Тэдди.

Он нежно, с улыбкой похлопал ее по руке, когда онаповернулась к нему, и посмотрел ей в глаза.

– Знаешь, временами это случается со всеми, Сирина. Запоследние несколько дней ты пережила столько нового – новые люди, новаяобстановка, со всем этим нужно справиться. Если бы не беременность, то и тогдаты бы здорово измоталась.

– Извините… – Она покачала головой, продолжаявытирать слезы. – Я чувствую себя так глупо.

– Не нужно.

Тэдди передал ей чашку с чаем, затем посмотрел на брата,склонил голову набок и по-мальчишески улыбнулся:

– Если я пообещаю не разыгрывать с ней врача, мог бы тыоставить нас на минутку, большой братец?

Он сказал это таким обезоруживающим тоном, что Брэд не моготказать ему в просьбе. Чуть поразмыслив, он кивнул и выскользнул из спальни,пообещав вернуться через несколько минут и принести еще пару чашек чая. Тэддиподождал, когда брат дойдет до лестницы, затем повернулся к Сирине. Он взял ееза руку и заглянул в глаза.