– Очень приятно. Вы, молодежь, вчера бурно провеливечер?

– Не слишком, – сказал Роджер. – Сыграли впокер, потом я почитал немного и лег спать.

– Кто выиграл в покер?

– Энди и Эдди, – сказал Дэвид. – А вы чтоделали?

– Мы играли в триктрак.

– А как вам спалось? – спросил Роджер.

– Хорошо. А вам?

– Великолепно, – сказал он.

– Из нас один Томми умеет играть в триктрак, –сказал девушке Дэвид. – Его выучил один непутевый человек, который потомоказался феей.

– Неужели? Грустная история.

– Как Томми рассказывает, она не такая ужгрустная, – сказал Дэвид. – Плохого ничего не случилось.

– По-моему, про фей всегда грустно слушать, –сказала она. – Бедные феи.

– Да нет, тут даже интересно было, – сказалДэвид. – Понимаете, этот непутевый человек, который учил Томми играть втриктрак, стал ему объяснять, кого называют феями и почему, и рассказывать емупро греков и про Дамона и Пифиния, и про Давида и Ионафана. Вроде того, как вшколе рассказывают про икру и молоки у рыб или про пчел, как они оплодотворяютрастения пыльцой. А Томми его спросил, читал ли он книгу Андре Жида. Как этакнига называется, мистер Дэвис? Не «Коридон», а другая, где про Оскара Уайльда?

– «Si le grain ne meurt»[18], – сказал Роджер.

– Ужасная книга, а Томми брал ее с собой в школу ичитал ребятам. Читал и переводил – ребята ведь не понимали по-французски. Вобщем это порядочная скука, но, когда мистер Жид попадает в Африку, тут-то иначинается ужасное.

– Я читала, – сказала девушка.

– А, тем лучше, – сказал Дэвид. – Значит, выпонимаете, о чем я говорю. Так вот, этот человек, который учил Томми играть втриктрак, а потом оказался феей, он страшно удивился, когда Томми упомянул этукнигу, но и обрадовался тоже, потому что ему можно было не начинать своих объяснений,так сказать, с пчел и цветочков. «Я, – сказал он, – очень рад, что тызнаешь», или что-то в этом роде. А Томми ему ответил – мне так понравился этотответ, что я его заучил наизусть: «Мистер Эдвардс, у меня к гомосексуализмуинтерес чисто академический. Большое спасибо, что вы меня научили играть втриктрак, и всего вам хорошего». У Тома тогда были замечательные манеры, –сказал Дэвид. – Он только что вернулся из Франции, где жил вместе с папой,и у него были замечательные манеры.

– А ты тоже жил во Франции?

– Мы все там жили, только в разное время. Но один Томмихорошо это помнит. У Томми вообще самая лучшая память. И он все запоминаеточень верно. А вы когда-нибудь жили во Франции?

– Очень долго жила.

– Вы там учились?

– Да. В одном парижском пригороде.

– Придет Томми, надо будет вам поговорить с ним, –сказал Дэвид. – Он так знает Париж и его пригороды, как я – здешние отмелии рифы. Даже, наверно, лучше.

Она теперь сидела в тени, падавшей от веранды, и пропускаламежду пальцами ног струйки белого песка.

– Расскажи мне про отмели и рифы, – попросила она.

– Я вам лучше их покажу, – сказал Дэвид. –Возьмем гребную лодку и поедем с вами на отмели, а там можно будет поплавать ипоохотиться под водой – если вы это любите. А иначе большой риф и не рассмотришькак следует.

– С удовольствием поеду.

– Кто там с вами на яхте? – спросил Роджер.

– Люди. Вам они не понравятся.

– Почему же, они, кажется, симпатичные.

– Мы непременно должны разговаривать в таком стиле?

– Нет, – сказал Роджер.

– Один вам вчера продемонстрировал образецнастойчивости. Это самый богатый и самый скучный. Но, может быть, довольно оних? Все они очень хорошие и замечательные, и с ними можно умереть со скуки.

Прибежал Том-младший, а за ним Эндрю. Они купались в другомконце пляжа, а выйдя из воды, увидели девушку около кресла Дэвида и пустилисьбегом по слежавшемуся песку. Эндрю по дороге отстал и совсем запыхался.

– Не мог меня подождать? – сказал онТому-младшему.

– Прости, Эндрю, – ответил Том. И потом обратилсяк девушке: – Доброе утро. Мы вас не дождались и пошли купаться.

– Извините, что опоздала.

– Вы не опоздали. Мы все будем купаться еще раз.

– Я не буду, – сказал Дэвид. – Идите всесейчас. А то я тут уже слишком разговорился.

– Что прибой сильный, пусть вас не смущает, –сказал Том-младший девушке. – Тут дно понижается отлого, не сразу.

– А нет здесь акул или барракуд?

– Акулы приплывают только ночью, – сказал ейРоджер. – А барракуд бояться нечего. Они нападают, только если водагрязная и мутная.

– Они тогда могут напасть по ошибке, – объяснилДэвид. – Заметят, в воде что-то белеет, а что, не разглядеть. Мы тутпостоянно встречаем барракуд во время купания.

– Плывешь и вдруг видишь такую уродину чуть не рядом,только поглубже, – сказал Том-младший. – Они очень любопытные, эти барракуды.Но чаще всего они сразу же уплывают.

– А вот если у вас рыба в сетке или на гарпуне, –сказал Дэвид, – на рыбу они непременно бросятся, могут тогда и вас задетьненароком. Они ведь страх какие быстрые.

– Или когда вы плывете среди стаи лобанов илисардин, – сказал Том-младший. – Тут они могут вас зацепить,врезавшись в стаю.

– А вы держитесь между Томми и мной, – сказал ейЭнди. – Тогда ничего с вами не случится.

Волны с грохотом обрушивались на берег, и, пока разбившаясяволна уползала назад, давая место новой, на полосу твердого сырого пескауспевали слететься морские зуйки и ржанки.

– А может, не стоит купаться в такую волну, когданичего не видно?

– Почему не стоит, – сказал Дэвид. – Нужнотолько осторожно ступать по дну до того, как бросишься вплавь. А вообще в такуюволну даже меньше шансов наткнуться на морского кота.

– Мы с мистером Дэвисом будем оберегать вас, –сказал Том.