– Дорогая, лучше не спорь. Смотри, воттут крепилась цепочка, которую оторвали, когда брали телефон. Сильносомневаюсь, что кто-то из твоих одногодков способен приобрести столь дорогуювещь, тем более подарить ее. А если все же ты не врешь… То в комплекте саппаратом непременно идет особая зарядка, она тоже покрыта красной кожей иусеяна блестящими камушками. Можешь ее предъявить? Нет? А у Гарибальди онаосталась и имеет тот же номер, что и телефон. Простое сравнение цифр сразупрояснит дело. И тогда ты беседой с Грибковым не отделаешься! Нехорошо сажатьтруп в кровати, надевать ему на нос очки и включать телик. Но мелкоехулиганство сошло тебе с рук, а вот с телефоном будет сложнее. Это ужеворовство. И, учитывая стоимость мобильного, в особо крупном размере. Пара летза решеткой навсегда похоронят твою мечту о кардиохирургии!

Олеся заплакала.

– Тетенька, я нечаянно, – сквозьслезы заявила она, изображая первоклашку.

– Давай сядем в тихом месте, –предложила я, – и спокойно побеседуем, без чужих ушей и глаз.

Тихое место нашлось неподалеку. Олеся схватиламеня под руку, протащила метров двести вперед и втолкнула в деревяннуюразвалюху, стоявшую почти впритык к покосившейся избушке.

– Вы только не орите, – попросилаона, – я ничего плохого не сделала. Зачем трупу телефон? Звонить он нестанет. Я трубу подобрала и могу пользоваться. Что упало, то пропало!

– Оригинальное понятие особственности, – мрачно улыбнулась я. – А где ты нашла мобильный?

– В электричке! – лихо совралаОлеся.

– Да ну? – изумилась я. –Однако тебе повезло, лично мне в электричке никогда ничего дороже мятой газетыне попадалось! Расскажи о своей удаче!

Олеся прищурилась.

– Ну, вечером поздно я вхожу в вагон.Гляжу – лежит! Вокруг никого. Че, следовало оставить?

Я молча встала с деревянного обрубка, накоторый села пару мгновений назад, и пошла к двери.

– Эй, вы куда? – забеспокоиласьОлеся.

– В милицию, – спокойно ответилая. – Моя подруга выпала из окна, и в это время сотовый находился у нее вспециальном креплении на поясе. И как он потом очутился у девушки Филимоновой?

– Отскочил в сторону, – заявилаврунья.

– Потом встал, побежал на станцию, влез ввагон и лег на пол. Там ты его и нашла. Олеся, Дана Гарибальди всегда держалааппарат на цепочке. Лучше скажи правду!

– Мне попадет… – захныкала медсестра, –мать выдерет…

– Хуже будет, если тебя обвинят всоучастии в убийстве! – рявкнула я.

– Ой! – испугалась Олеся. Нахалкауже не изображала страх, похоже, ей и впрямь стало не по себе.

– Где ты взяла телефон? – насела яна нее.

– Нашла!

– Не ври!

– Не, правда!

– Не смей рассказывать охотничьи историипро электричку.

– В саду увидела, – прошепталаОлеся.

– В каком?

– Ну… там, – махнула она рукой.

– Мне что, из тебя клещами каждое слововытаскивать? – обозлилась я. – Чей сад?

– Гарибальди, – прошептала Олеся.

– Что ты там делала?

– Ну… э… ваще… гуляла!

– На чужом участке?

– Ой! Пожалуйста, не кричите!

– А ты не ври!

– Говорю правду!

– Всегда? В особенности ты правдивасейчас, – засмеялась я. – Действительно, ничего удивительного, Данаобожает пускать на свою территорию посторонних! Ее сад – общественный парк!Значит, так! У тебя есть выбор: либо прекращаешь лгать, либо я вызываю ментов.Но только не надейся, что я обращусь к идиоту Грибкову. Позвоню своим приятелямв Москву, приедет бригада с Петровки. То-то твоей маме радостно станет, когдана дочь наручники наденут.

Девушка издала стон.

– Все из-за Феди!

– Какого Феди? – не поняла я.

– Федор Баландин, красивый, умный, –снова захныкала Олеся. – Он недавно из тюрьмы вышел. У Феди деньги есть!Его за ерунду посадили, он не виноват был, менты дело сфабриковали. Федяспокойно шел домой со смены, а тут они, волки позорные, на машине! Схватили его– и в отделение. В кармане у него пистолет нашли. Ну там экспертизу сделали,выяснили, что из ствола какую-то девку убили, вот и запихали Федю на семь лет.Но он ни при чем! Оружие ему менты подсунули…

Олеся продолжала с жаром рассказывать онесчастной судьбе Баландина, я молча слушала излияния дурочки. Я не один годбыла женой майора милиции и знаю, что порой сотрудники МВД способны подтасоватьулики. Известно мне и то, что иногда с задержанным заключают договор: ты берешьна себя пару дел-глухарей, а мы беседуем с соответствующими структурами. Иуголовник мотает срок на хорошей зоне в качестве библиотекаря. Или преступникуобещают посодействовать при оформлении условно-досрочного освобождения. Бываети по-другому. Отчаявшись упрятать за решетку опасного бандита, который умелоорганизовал себе алиби, оперативники ухитряются подсунуть ему пакетик сгероином и отправить-таки в заключение. Но такие нарушения закона случаются нечасто, зато подавляющее большинство уголовников обожает твердить о «ментовскомбеспределе». Если послушать тех, кто находится на зоне, то они все белые ангелы.Наверняка и Федор Баландин из их числа.

Выйдя на свободу, он нанялся строителем исейчас отделывает коттеджи. С Олесей он познакомился полгода назад, вскружилглупышке голову. Причем до такой степени, что девушка решила выйти за Феденькузамуж, а для начала привести его домой, познакомить с мамой.

В отличие от дочери мать не обделена умом исообразительностью, поэтому она сказала Олесе:

– Чтоб его духу в моем доме не было! Взагс отправишься через мой труп!

Олеся попыталась привычно закатить скандал, номамуля, всегда исполнявшая капризы доченьки, проявила твердость и заявила:

– Ты еще несовершеннолетняя. Вас безмоего согласия не распишут. Начнешь давить, отправлю к дяде в Воркуту. Уж он-топлемяннице шахтерскими методами ум куда надо вколотит! Только бандита мне взятьях не хватало! А если узнаю, что ты с ним спишь, мигом в милицию мерзавцасдам, и его за растление малолетних посадят.