«Наверное, это потому, что в первый раз, – успокаиваласебя Настя. – Просто еще не приходилось на собственной шкуре испытать,насколько надежно и основательно планируются подобные операции». Но в головуупорно лезло совсем другое объяснение. За последние годы ей столько разприходилось делать анализ различных комбинаций и операций – как успешнозавершенных, так и проваленных, – столько раз приходилось выискиватьслабые места и недостатки, что она хорошо, даже слишком хорошо знала, как частослучаются осечки, как часто кто-то халтурит, проявляет небрежность, забывчивость,подводит других. «Воистину, многия знания – многия горести», – подумалаона.

* * *

Володя Ларцев с удовлетворением подумал, что Галл – или ктобы он там ни оказался, этот «объект», – фактически выполнил за них грязнуюработу.

– Я вас ни к чему не принуждаю, – спокойно сказалон. – Вы можете выбирать. Если вы не с нами, вам это ничем не грозит.Подумайте.

Его собеседник нервно постучал пальцами по колену.

– Мне кажется, вы меня обманываете. Разве меня не могутпривлечь за соучастие?

– Обязательно привлекут. Когда я говорил, что вамничего не грозит, я имел в виду, что ваш отказ от сотрудничества с нами неповлияет на меру вашей ответственности.

– А согласие повлияет?

– Конечно.

– Что я должен сделать?

– Ничего. Не делайте ничего, этого будет достаточно.

– Вы хотите сказать, что я должен молчать о том, чтопроизошло сегодня?

– Вы меня правильно поняли. Живите, как будто ничего неслучилось. Поймите, вы оказались не между двух огней, а между трех. С однойстороны – организация, с другой – ваш друг, с третьей – мы. Единственный способне обжечься – стоять неподвижно.

– Вы правы. А если меня о чем-нибудь попросят?

– Пообещайте. Но не делайте ничего, не позвонив мне.Хорошо? Все это долго не продлится, самое большое – дня три. Три дня выдержите?

– Попробую, – вздохнул собеседник. – Веселаяжизнь – сидеть и ждать, когда тебя привлекут, да еще по такой статье.

– Согласитесь, это все же лучше, чем ждать, что тебяпросто убьют, – рассудительно возразил Ларцев.

Утром схема опять начала пробуксовывать. Так, по крайнеймере, думали Коротков и Селуянов, узнав о передвижениях объекта. Гордееввыслушал их и отослал, коротко сказав:

– Я подумаю. Сидите на месте, далеко не уходите.

К часу дня те, кто вел наблюдение за объектом, сообщили, чтопотеряли его. Группа, блокирующая квартиру на проспекте Мира, была немедленноприведена в готовность. Напряжение нарастало. Объект возле дома не появлялся.

Гордеев сидел красный и злой. Он видел, что ситуация выходитиз-под контроля.

– И все-таки я не понимаю, почему мы не можем слушатьтелефонные переговоры из квартиры Муртазова, – недовольно говорилзаместитель Гордеева подполковник Жерехов. – Я не сомневаюсь, что прокурордал бы разрешение.

– Поздно, Паша. Да и опасно. Неужто жизнь тебя ничемуне научила? Чем выше уровень преступной организации, тем активнее идет утечкаинформации. Риск слишком велик.

– Но так мы ничего не добьемся. Это – нельзя, то –опасно, ты хоть понимаешь, к чему мы придем? Ты подставил убийце неопытнуюдевчонку и рассчитываешь взять его голыми руками. Что с тобой, Виктор? О чем тыдумаешь? Разрабатывать Павлова должно Министерство безопасности, а не мы стобой.

– Да плевать я хотел на Павлова! – взорвалсяГордеев. – Я убийцу ищу. А Павлов мне неинтересен. Кнопки нажимать каждыйдурак может.

– Какие кнопки? – не понял Жерехов.

Гордеев вскочил и заметался по кабинету, раздраженноразбрасывая в стороны попадавшиеся на пути стулья.

– Пойми, Паша, мы столкнулись со сложной и четкоорганизованной системой, о которой ничего не знаем. Считай, что это компьютер,у которого есть абонентская сеть пользователей. Павлов, Рудник,Иванов-Петров-Сидоров – любой из них, если он является абонентом, может нажатькнопку. Машина пожужжит, пощелкает, и на экране появится слово. Мне неинтересныэти пользователи, я и так про них все знаю. Мне интересно, что происходит вмашине, когда она жужжит и щелкает. Ты прав, девчонка неопытная, но у нее естьмозги, и она сможет то, чего мы с тобой не сможем. Она эту машину всю подеталям разберет.

– Если жива останется, – тихо сказал Жерехов, неглядя на полковника.

– Прекрати! – Голос Гордеева сорвался навизг. – Я за нее не меньше твоего боюсь. В крайнем случае, дадим убийцеуйти. Черт с ним, доказательств все равно мало.

Жерехов работал с Гордеевым не один год, вместе онисоставляли как бы систему сдерживателей и противовесов. Резкий и отчаянныйГордеев, который никого и ничего не боялся, несся сломя голову в одному емувидимые дали. Обстоятельный и консервативный Павел Васильевич Жерехов, хоть ибыл моложе Гордеева, играл при нем роль мудрого дедушки, бдительно следящего,чтобы не в меру резвый внучек не упал в пруд, не лазал через заборы и не игралсо спичками. В главном они были единомышленниками, но в методах всегдарасходились.

– Тогда ради чего все это? – продолжал настаиватьЖерехов. – Павлов тебе неинтересен, убийцу ты готов упустить. Столькоусилий, столько волнений – и все ради информации, которую ты то ли получишь, толи нет. Я не узнаю тебя, Виктор.

– А я не узнаю тебя, – уже спокойнее ответилГордеев. – Ты не хуже меня видишь, куда мы все идем. Время тойпреступности, к которой мы привыкли и приспособились, кончилось. У нее былисвои законы, свои правила игры, но теперь этого больше нет. Меняется страна,меняется политика и экономика, и вместе с ними меняются преступность. Этосовсем другие преступники, и искать их, работать по их изобличению мы не умеем.И вот у нас появился шанс хоть чему-то научиться. Перестрой же наконец своиизвилины в другом порядке, заставь себя признать, что и в нашей работе могутбыть ситуации, когда процесс познания важнее результата. Пусть это во вред днюсегодняшнему, но зато на пользу дням завтрашним. Пусть мы сегодня не раскроемодно убийство. Мало, что ли, у нас этих «висяков»? Зато завтрашние заказныеубийства мы встретим во всеоружии.

– Тебе голову оторвут за такие мысли, Виктор. Где этовидано – сознательно идти на нераскрытие преступления, да еще убийство офицерамилиции.

– Пусть отрывают, – махнул рукой Гордеев. – Уменя выслуги тридцать один год, уйду на пенсию. Все равно на мою зарплатунынешнюю я могу только две пары туфель жене купить. Цепляться за кресло нестану. А вот вы еще много лет будете мне спасибо говорить, если удастся то, чтоя задумал.

– Генерал, конечно, не знает о твоем наполеоновскомпоходе?

– Конечно, не знает. У Павлова есть на него какой-товыход.