всё верхом, жильцы вызвали сантехников. Я, чуть раньше, вышла за бутылочкой и из таксофона позвонила Маргарите. Болотин заделался сантехником и пока те бегали по подвалу, он тихо в чемоданчике вынес его. А про то, что квартиру обнесли, узнали только через полтора суток. Так что, Василий Иванович. Ничего найти у меня не могли. Не было ничего.

– Да! – Василий достал очередную сигарету и, размышляя о чём-то, стал перекидывать её из руки в руку.

– Теперь ты понимаешь, – спросила Люба, – почему был такой большой перерыв. Да это вообще не перерыв. Если бы Богатько не повёл себя так нагло, то этой кражи не сучилось бы. Я представляю каким идиотом после этого выглядел этот напыщенный индюк.

– После этого случая даже Кононенко за него не вступился. Убрал его подальше. Наверное, до лучших времён. А теперь расскажи, когда ты пошла на первую свою кражу? – В этот момент Куприянов напоминал скорее корреспондента, а не сыщика.

– В августе семьдесят третьего.

– Пятого августа.

– Возможно пятого. Точно не вспомню. А вот квартиру хорошо помню. И журнал. Красивый американский журнал. Я не удержалась. Хотя Маргарита меня строго наставляла, что можно и нежно, а что нельзя. Потом я за это получила по полной.

– Это этот журнал я увидел у Валеры?

– Да, этот. Марго сказала его выкинуть, а я отдала Валере. Он в этом деле знал толк. Разве я могла предположить, что ты там появишься и так зацепишься за этот журнальчик?

– Так куда он потом делся?

– Я его спрятала, а потом выкинула. Но тётке рассказала. Она на Валеру имела странное влияние. Приказала ему молчать. Он и молчал.

– Как ты смогла ни разу не оставить отпечатков?

– Перчаточки телесного цвета. Тоненькие такие. Маргарита где-то достала. Я во все квартиры ходила только в них. Тётка за этим строго следила.

– Люба, ты как-то вскользь произнесла слова Маргариты, что мол, квартиру сниму в соседнем доме. Это зачем?

– Василий, Василий! Слушай наводящие вопросы. Вы знали, что кражи совершает старик?

– Да. Мы называли его «чёрный».

– Непонятно! – Пожарская удивилась. – Почему? Хромой, горбатый, это да. А почему чёрный?

– Сам не помню, – ответил, пожимая плечами Василий. – По-моему в первых показаниях свидетельница сказала, что он был во всём чёрном. Одним словом, прозвали мы его… тебя, так.

– Пусть будет «чёрный». Вы его ещё где-то в городе встречали? Он попадался на глаза постовым, свидетелям?

– Никогда.

– Теперь понимаешь, куда он пропадал?

– Ты знаешь, а ведь когда-то у меня такая мысль промелькнула, что где-то рядом есть «база». Только картинка не складывалась. Я посчитал, что старика увозят на машине. Поэтому весь упор сделали на поиск транспорта. А оказывается, Марго снимала тебе квартиру. Там ты переодевалась, снимала грим и по городу шла прима областного театра. Ты смелая женщина. Но героизмом я это не назову.

– Ты знаешь, Вася, как-то в самом начале, когда ещё только Маргарита подбивала меня на это, она мне сказала такую фразу: «Я читала в одной умной книге, на зоне есть время для книг. Так вот: герой умирает один раз, а трус – постоянно. Рискни, Люба, и ты увидишь, что мир гораздо интересней. У тебя кровь побежит по-другому». Был у тётки талант убеждения. Она даже могла банальную кражу возвести в ранг чего-то героического. А никакой романтики, кроме наживы, в этом нет. Я потом поняла, что в нашем мире всё гораздо проще. Плохое – всегда плохое, а хорошее – всегда хорошее. Сейчас мой муж витает в облаках и пытается представить то, что сделали с нашей страной, как большое благо. А на самом деле это простое ограбление. И те, кто пробился к кормушке, обычные паханы. Пройдёт время и все это поймут. А восхвалять теперешнее время будут либо недоумки, либо те, кто успел у этой кормушки нажраться.

Люба забрала со стола пустую посуду и отнесла её в мойку. Потом поставила на стол фрукты.

– Кофе? – спросила она Куприянова.

– Да, – ответил тот и налил ещё коньяка.

– А как появился Дым?

– Дым? – переспросила Люба.

– Вор по кличке Дым.

– А! Вспоминаю, что-то про этого Дыма, по телефону говорила тётя Рита.

– Кому говорила?

– Не знаю. Звонила кому-то.

– И что говорила?

– Текст примерно такой был: ты запусти там слух, что Дым в городе появился. Пусть мусора побегают. Да. Именно так звучало. А с кем Маргарита говорила, я не знаю. Я вообще не вникала в её кружева.

– Люба, а где брали ключи от квартир?

– В гардеробе театра. Тётя Рита сразу просекла, что это Клондайк. Но для того, чтобы вы, сыщики не вышли так просто на след, она путала следы.

– Как?

– Ну сам вспомни. Когда мою квартиру обокрали, я сказала, что ключи потеряла. Помнишь?

– Да.

– Это Маргарита тоже придумала, как отвлекающий манёвр. Кстати, ты единственный кто обратил внимание на то, что я не интересуюсь, как идёт расследование.

– Ты тоже повела себя правильно. Никаких подозрений у меня не вызвала. Хотя, какие подозрения? – Куприянов глубоко выдохнул. – Я смотрел на тебя как на богиню.

– Прости меня, Вася, прости.

– Ладно, проехали, – Куприянов заставил себя отбросить минутную слабость и продолжил. – Но не только ты, многие заявляли, что у них пропадали ключи. И у всех по-разному.

– Правильно! Марго уводила вас в сторону. Болт вытаскивал ключи в транспорте, вскрывал машины. Было?

– Было, – согласился Василий. – Вот почему мы никак не могли понять систему.

– Маргарита Львовна гениальный преступник. Талант. И Болотин тоже не промах.

– Но ведь с Сюневичем почти прокололись.

– Ключевое слово – почти. Он кроме адреса ничего не знал. И всегда был под присмотром. Кстати, придурок Богатько на этом и погорел.

– Да! А ведь Рыбак его предупреждал.

Люба заметила, что вторая сигарета в руках Куприянова превратилась в прах. Василий перехватил её взгляд и, не дожидаясь расспросов, сказал:

– Не обращай внимание. Привычка такая. Когда-то в молодости поспорил, что никогда не буду курить. Потом сильно захотелось начать. Вот – нашёл компромисс. Запах табака нравится, запах дыма отвращает.

– Я уже поняла, что Василий Куприянов, как настоящий мужчина состоит из привычек.

Василий опустил голову и не нашёл что ответить.

– Ба! Ты по-прежнему умеешь смущаться, – с улыбкой сказала Пожарская. – Жизнь тебя не испортила. Повезло той женщине, которую ты выбрал.

Куприянов отрицательно покачал головой.

– Что?! Что?! – Люба удивлённо распахнула глаза. Уголки губ её слегка вздёрнулись. – Ты до сих пор один?

Василий кивнул.

– Об этом потом. Расскажи мне ещё вот что. Если знаешь, конечно. Как Маргарита получила эту квартиру? Ту самую, в которой мы нашли её труп. На Тимирязева.

– Да как! Она мне как-то рассказывала, когда звонила. Пыталась отношения наладить. Всё намекала, что моя карьера и мой успех, это её заслуга.

– А это не так?

– А это, Вася, не так. Совсем не так. Я сама сделала свою жизнь. И до неё и после.

– Извини! Ну так что по квартире?

– Насколько я знаю, там жил отпрыск какой-то шишки. Она предложила за доплату обменять квартиру на свою общагу. Как понимаешь, доплата была солидной. Он согласился. Дело обстряпали. А потом в ситуацию вмешался папаша. Маргарита Львовна всегда такие вопросы решала кардинально.

– То есть?

– То есть, отпрыск пропал. Нет человека – нет проблемы. Меня из-за этого её откровения вообще накрыло. Я её возненавидела.

– Ты думаешь он…?

– Я уверена. Вы Диму Болотина поймали?

– Нет. Он исчез. Может быть, сгинул, а может быть, где-то процветает под чужим именем.

– Скорее второе. У тётки проскочило в разговоре, что это он помог решить проблему с отпрыском. Болт, Вася, человек был очень опасный. Служил он только Маргарите. Он как овчарка был ей верен.

– Ты что-нибудь знаешь о нём? Родственники, друзья, связи.

– Нет, Вася. Я знаю только