Красивые глаза Артема Андреевича неприятно сощурились.

- Какие, например?

- Дешевая куртка, дешевая косметика, дешевое постельноебелье, перчатки, шейные платки, спортивная одежда и обувь. Вы сами посудите, вэтой квартире ремонт, техника и мебель - на многие десятки тысяч долларов, да ита одежда, которая еще осталась, сплошь в бутиках куплена. Такая испанскаяспальня, как здесь, стоит семнадцать тысяч долларов. Вот этот комплект бельяфирмы "Ив Делорм" стоит в ГУМе шестьдесят тысяч рублей. А вот этопостельное белье, - она взяла в руки один из турецких комплектов, - куплено нарынке за пятьсот рублей. А вот еще колготки в ящике, без упаковки, они на техже вещевых рынках продаются в связках, по двадцать пять рублей за пару. Не могуповерить, чтобы их носила женщина, у которой самая недорогая пара обуви стоитвосемьсот долларов. Так не бывает. Эти дешевые вещи просто не моглипринадлежать хозяйке. Мне так кажется, - осторожно добавила она на всякийслучай. - А вы как думаете?

Как думал Артем Андреевич, осталось загадкой, потому что онне удостоил Настю ответом, задав вопрос:

- Вы закончили осмотр?

- Нет, еще осталась гостиная. Я вас задерживаю? Мнепоторопиться?

- Если возможно. У меня много дел.

"У меня тоже, - мысленно огрызнулась Настя. - И междупрочим, за расследование убийства ответственность несешь ты, следователь, а моедело - контролировать оперов и при случае им помогать. Я за раскрытие неотвечаю, так что не надо делать вид, что мне этот повторный осмотр нуженбольше, чем тебе".

- Я постараюсь побыстрее, - ответила она, стараясь,чтобы охватившее ее раздражение не прорвалось наружу.

В гостиной ее внимание первым делом привлекли книжные полки.Скажи мне, что ты читаешь… и так далее.

Но здесь Настю ждало разочарование: никакого хотя быминимального собрания книг, по которым можно было бы судить о характере ЕленыСафроновой, на полках не было. Вместо них стояли видеокассеты, причем вогромном количестве. Видимо, покойная предпочитала не читать, а смотретьтелевизор. Ну что ж, видеокассеты - тоже товар, их ведь покупают не абы как, ав соответствии с личным вкусом. Правда, случается, что их дарят, и тогда фильмвовсе не обязательно соответствует тому, что ты предпочитаешь.

Даже беглого прочтения названий оказалось достаточно, чтобыНастя поняла: ни о каком личном вкусе и речи быть не может. На полках стоялитолько бестселлеры или ленты, о которых много говорили или писали.

"Матрица", "Титаник", "Калласнавсегда", американские версии "Анны Карениной" и"Онегина", "Зеленая миля"…

Иными словами, Елена Щеткина-Сафронова смотрела фильмы, поповоду которых надо быть "в курсе", чтобы не показаться серой иотсталой и умело поддерживать разговор. Странно, что подобное ее стремление нераспространялось на книги, ведь и среди литературных произведений многобестселлеров и предметов критических обсуждений и даже скандалов. Вероятно, втой среде, в которой она вращалась, о книгах не говорили вообще, а может быть,их и не читали вовсе. Или это была среда кинематографистов, где разговоры оновинках кино присутствуют обязательно. Или книги она увезла к Сафронову, чтовполне возможно. Настя мысленно пометила еще один вопрос, который надо задатьмужу убитой. Про дешевые вещи, про занятия спортом, теперь вот еще про книги.

При более внимательном осмотре полок с кассетами Настя заметиладве, выбивающиеся из общего ряда: "Калланетик" и "Стройнаяфигура". Это уже ближе к кроссовкам и спортивному костюму, то есть либо кнеизвестной посторонним людям стороне жизни Елены, либо к той, второй женщине,которая здесь жила. Настя вытащила обе кассеты, чтобы прочитать аннотации, и изкартонных коробок выпали два конверта.

Тут же рядом с ней возник Герасимчук, вот уж точно - акиберкут.

- Не трогайте! Я сам. Понятые, подойдите, ближе.

Настя молча послушно сделала шаг в сторону. Следователь приселна корточки, осторожно, двумя пальцами взял один из конвертов. Не запечатан. Иникаких надписей, обычный белый конверт. Из конверта Артем Андреевич извлекпять листочков плотной бумаги, на каждом из которых жирным черным фломастеромбыло написано:

"Так мне и надо".

Во втором конверте оказались точно такие же листочки, и тожепять, но надпись была другой:

"Я это заслужила".

***

В этот вечер Глафира Митрофановна гостей не ждала, Глебушкауехал на какое-то празднование, вроде он говорил, что издательство отмечаетсвое десятилетие, и вернуться должен был часов в девять, не раньше. Ужинготовить не велел, сказал, что там будет фуршет и вернется он не голодным.Старая Глафира подумывала, не пойти ли ей домой: квартира прибрана, ужинатьГлебушка не будет, продукты для завтрашнего дня куплены, чего ей тутдожидаться? Правда, по телевизору в восемь часов должен был начаться старыйфильм, который она в молодости страсть как любила, особенно артист Столяров ейнравился, а дома у нее телевизор хоть и есть, но плохонький, старенький, понему и не видать толком ничего. И, поразмышляв немного, Глафира Митрофановнарешила остаться. А чего? Посмотрит кино, вспомнит молодость, а Глебушка придет- она его чаем напоит, какой бы ни был сытый, а от хорошего чая он сроду неотказывался, особенно ежели с его любимыми плюшками с заварным кремом.

Приняв решение, она устроилась в каминной зале, как с давнихеще времен привыкла именовать двадцатиметровую комнату с отделанным изразцовойплиткой камином. Здесь стоял самый большой телевизор, потому как Глебушка любитв холодное время смотреть кино, сидя в кресле подле разожженного камина. Так-тоу него и в кабинете телевизор есть, и в столовой, и даже на кухне, но те всепоменьше, попроще, а здесь экран огромный, все самые мелкие детальки разобратьможно.

Глафира наслаждалась фильмом, одновременно вспоминая, каквпервые видела его в кинотеатре и как потом взахлеб пересказывала хозяйкесвоей, Земфире Эльхановне, Земе-покойнице, Глебушкиной матери, а та улыбаласьтихонько, кивала и обещала в следующий выходной непременно отпустить Глашу вкино, чтобы она еще раз посмотрела понравившуюся картину. Батюшки, как же давноэто было-то! Не то что сама Зема жива была, а и муж ее, профессор Богданов, иГлаше-то было лет семнадцать-восемнадцать, а теперь ей уж восемьдесят три…

Артист Столяров как раз должен был, победив всехзлопыхателей и интриганов, прижать к сердцу свою возлюбленную, когда вернулсяГлебушка. Своим ключом дверь открыл, звонить не стал, наверное, думал, чтодомработница давно домой отправилась. Да, видать, не один пришел, больно многошуму возникло в прихожей.

- Глаша, ты не ушла еще? Вот хорошо! Сделай-ка нам чаюс чем там у нас есть.

Глафира подхватилась, кнопку на пульте нажала, телевизорвыключила, выскочила в прихожую. Рядом с Глебушкой стояли Катерина и Васенька.Чего это они? Вторник сегодня, не их день. Не иначе что-то случилось.