Лика всхлипнула, вспомнив забавную мордашку сына, который проникся идеей вести «мужское» хозяйство и присматривать за папой.

– Я должна была ехать с Алевтиной, моей лучшей подругой, но перед самым отлетом она заболела. Правда, ее соседка утверждает обратное, но это все чушь. Путаница какая-то. Алевтина живет не слишком богато, она сто лет никуда не выезжала за пределы Москвы и была бесконечно счастлива, что мы с ней поедем в путешествие на Кавказ.

– И все-таки она не поехала.

– Да, и страшно переживала, мы созванивались несколько раз. У меня даже навестить ее не получилось. На последний день столько всего навалилось.

– А с кем оставался сын?

Ну, во-первых, он ходит в специализированный садик, и до вечера он должен был быть под присмотром трех воспитателей, работающих в группе из восьми человек. Вечером после работы его должен был забирать Макс. А во-вторых, в случае необходимости, за ним могла присмотреть Дарья Ивановна. Это соседка Алевтины, милейшая женщина, учительница на пенсии и, чтобы иметь приработок, она нанималась домработницей. И я ее переманила к себе, она помогает мне по хозяйству и с Ванечкой прекрасно ладит. Мы ей очень хорошо платим. И потом, муж с сыном должны были прилететь в пятницу вечером. Значит, мы расставались только на неполных пять дней. Но потом все пошло наперекосяк. Макс, почему-то отвез сына своей маме. Мне объяснил, что у него запара на работе. А свекровь у меня специфическая дама, и я из-за этого сильно расстроилась.

– Ну ладно, с этим все более менее ясно. А почему ваш Гунн приехал раньше времени?

– А вот это абсолютно неясно, – вздохнула Лика. – Этого не знает ни мой муж, ни Эмма – жена Гоши. Это убийство оно ненормальное какое-то. Понимаешь, их бизнес не так велик, чтобы привлечь чье-то внимание. Это не концерн какой-то там с миллиардными оборотами, обычная небольшая компания. Взрыв машины за тридевять земель от дома – это как-то чересчур глобально для их среднестатистических конкурентов. Даже, если предположить, что это дело рук конкурентов.

– Но может, этот ваш Гоша имел какие-то дела на стороне. Знаешь, где медицинское оборудование, там, к примеру, что-нибудь нечистое с запрещенными препаратами, наркотики, торговля органами, ну, мало ли что еще.

– Насколько я могу судить о Георгии, как о друге и партнере мужа, так он был очень порядочным, и никогда не связывался ни с чем противозаконным. Гоша вообще был очень осторожным человеком, никогда никуда не влезал, имел дело только с проверенными партнерами. Он не гнался за сверхприбылями и проповедовал истину про воробья в руке. Понимаешь, что я хочу сказать?

– То есть ты считаешь, что причина убийства не касается рабочих моментов, – спокойно сказал Кирсанов. – Тогда в чем она? У него что, была вторая семья, любовница, внебрачные дети, брат наркоман, сестра проститутка? Кто-то покусился на его деньги? Почему его убили, если не из-за бабла?

– Бог мой, да откуда же я знаю?! Я с ним виделась лишь на официальных приемах или всеобщих тусовках. Они никогда с Эммой не заезжали к нам на чай, а мы не просиживали у них за рюмкой водки до утра на кухне. С ними общался Макс – с Гошей и Эммой – на работе или в клубе, но только не я. А почему он приехал сюда один без жены, на машине через всю страну – никто не знает. Может быть, это и правда совпадение?

–То, что вы оказались в одно и то же время с Домбае, и его тут же укокошили, а тебя загоняли по горам до смерти? Да, конечно, это очень похоже на совпадение! Скажи, вы были любовниками?

– ЧТО?!! Что ты сказал?! – Лика подскочила насколько позволяла высота ямы, звонко стукнувшись головой о деревяшку. – Ты спятил, что ли?!

– То, что слышала, – зло рявкнул Кирсанов. – Согласись, при таком раскладе, история обретает смысл. Если вы были любовниками и приехали сюда, чтобы побыть в уединении, то получается отличная версия. Вы уединились, а его жена или твой муж прознали про ваши шашни, прислали киллера, который пришил его и попытался избавиться от тебя. Они ревнивые, Макс с Эммой?

– Ты сбрендил! Тебя, видимо, сильно приложили по голове! Да, как тебе такое вообще в голову могло прийти? Ты за кого меня держишь?! Это… это полная чушь! – Лика задыхалась от возмущения и обиды. – И, чтобы ты знал, Гоша просто урод по сравнению с моим Максом! Он маленький, рыхлый, с залысинами, да бы даже в страшном сне на него не взглянула… И вообще, почему я должна оправдываться перед тобой?

– А кому его смерть наиболее выгодна? – не обращая внимания на возмущение Лики спросил Кирсанов. – Наверное, этой самой Эмме? Твой муж только заместитель, а она – наследница. И теперь, получается, владелица фирмы…

– Я не желаю этого слышать, – заткнула уши Лика, въехав спиной в самый угол ямы и даже зажмурилась. – Я никогда в жизни не изменяла мужу с Гошей! Боже мой, да я ужасно жалею, что сделала это с тобой! Говорить обо мне такие гадости! Как у тебя язык только повернулся!

– Расслабься, я просто строю версии, – сквозь зубы процедил Кирсанов.

– Правильно говорят, – не раскрывая ушей, бубнила Лика, – с кем поведешься, так тебе и надо! Связалась с тобой, и вот она расплата!

– Ах вот как, вот, о чем ты жалеешь?! – взорвался Кирсанов, задетый за живое. – Прекрасно! Я в полном дерьме из-за нее, а она жалеет! – не отдавая себе отчета, он рывком подтащил ее к себе.

– А-а-а-а! – завизжала она. – Пусти меня!!!

– Поздно, голубушка, вопить во всю глотку! Поздно сожалеть о чем бы то ни было! Одного уже прикончили, скоро убьют и меня. И тогда настанет твоя очередь, вот тогда и будешь жалеть по полной программе.

– Денис, заткнись!!! – завизжала Лика. – Я никогда не была ничьей любовницей. Я обожала мужа, молилась на него, боготворила его. Он был всем и вся для меня! У меня никогда даже в мыслях не было ему изменять!

И она зарыдала, уткнувшись ему в колени.

– И я жалею не о том, что ты появился в моей жизни, а о том, что от моей прошлой жизни камня на камне не осталось, – бормотала она сквозь слезы, отчего некоторые слова он просто не понимал. – Я боюсь перемен. Я ненавижу перемены. Они всегда привносили в мою жизнь хаос – смерть мамы, смерть бабушки. Полное одиночество. Вот что были для меня перемены! Макс – это первое хорошее, что изменило мою жизнь. Как ты этого не понимаешь? Я не знаю, как так получилось, что я переспала с тобой. Не знаю, как допустила это. И, видишь, что из этого получилось? Теперь вместе со мной пострадал и ты. Я мне страшно за тебя. Я не хотела, чтобы так получилось…

Она зарыдала так громко, что у него зазвенело в ушах. Кирсанов почувствовал себя абсолютной скотиной. За что было ее терзать? Разве не сам он втянулся во все это? Разве она просила о помощи?

– Бляха муха, – ругнулся он сквозь зубы. – Перестань, пожалуйста! Лика, прости меня, я идиот, я не хотел тебя обидеть.

Он гладил ее по плечам, по спине, пытаясь погасить истерику. Целовал ее мокрое, соленое от слез лицо. Не сразу, но она успокоилась. И громко икала ему в ключицу.