– Будущее – это ткань из переплетающихсявозможностей, – сказал Лэшер. – Некоторые из них постепенностановятся вероятными, буквально единицы превращаются в неизбежность, но вместес тем в основу ткани попадают неожиданные сюрпризы, способные ее разорвать.

– Слава богу, – сказала она. – Значит,все-таки ты не способен видеть до самого конца.

– И да и нет. Многие из людей полностью предсказуемы.Но не ты. Ты слишком сильная. Ты способна открыть дверь, если захочешь.

– Как? Молчание.

– Это ты столкнул Майкла в море?

– Нет.

– Кто-нибудь другой это сделал?

– Майкл упал со скалы в море, потому что проявилнеосторожность. Душа его болела, а жизнь была пуста. Все это отражалось у негона лице, в его жестах. И не нужно быть духом, чтобы разглядеть это.

– Но ты разглядел.

– Да, но еще задолго до того, как все случилось. И всеже я тут ни при чем. Я улыбался. Потому что предвидел, что ты и Майкл будетевместе. Я понял это, когда Майкл был еще мальчиком и смотрел на меня сквозьсадовую ограду. Я предвидел смерть Майкла и его спасение. Ты его спасла.

– А что видел Майкл, когда утонул?

– Не знаю. Майкл умер.

– Что ты имеешь в виду?

– Он стал мертвецом, доктор Мэйфейр. Вам известно, чтотакое мертвец. Клетки перестают делиться. Тело больше не подчиняется одной силеили одной сложной цепи команд. Оно умирает. И если бы я проник в его тело, томог бы двигать его конечностями и слышать его ушами, потому что его тело былосвежим. Но оно было мертвым. Майкл покинул свое тело.

– Ты уверен?

– Я вижу это сейчас. Я видел это до того, как это всеслучилось. Я видел это, когда все происходило.

– Где ты был в этот момент?

– Рядом с Дейрдре – хотел сделать ее счастливой, хотелзаставить ее мечтать.

– Да, ты действительно видишь далеко.

– Роуан, это ничто. Я имею в виду, что вижу далеко вовремени. Пространство также не является для меня линейным.

Она снова тихо рассмеялась.

– У тебя такой красивый голос, что хочется его обнять.

– Я сам красив, Роуан. Мой голос – это моя душа.Конечно, у меня есть душа. Мир был бы слишком жесток, если бы я существовал безнее.

Ей стало так грустно от этих слов, что она чуть нерасплакалась. Она вновь устремила неподвижный взор на люстру, где подвескиотражали сотни крошечных огней. По комнате словно разлилась теплая нега.

– Люби меня, Роуан, – просто сказал он. – Втвоем мире я самое сильное существо, какое только можно себе представить, ипредназначен только тебе, моя возлюбленная.

Это была песня без мелодии, это был голос, сотканный изтишины и песни, если подобное можно вообразить.

– Стоит мне обрести плоть – и я стану больше чемчеловеком: я стану новым творением под солнцем. И буду для тебя гораздо важнее,чем Майкл. Я сам безграничная тайна. Майкл дал тебе все, что мог. И никакойвеликой тайны у него для тебя не осталось.

– Нет, это неправда, – прошептала Роуан. Веки ееотяжелели и опустились – так ей хотелось спать. Усилием воли она заставила себяоткрыть глаза и вновь посмотрела на люстру. – Осталась безграничная тайналюбви.

– Любовь должно что-то подпитывать, Роуан.

– Ты хочешь сказать, что я должна выбрать между тобой иМайклом?

Молчание.

– А других ты тоже заставлял выбирать?

Роуан вспомнила о Мэри-Бет и ее мужчинах.

– Я уже говорил тебе, что вижу далеко. Когда много леттому назад Майкл стоял у ограды, я уже знал, что тебе придется сделать выбор.

– Больше не рассказывай о том, что видел.

– Хорошо, – сказал он. – Разговоры о будущемвсегда навевают на людей печаль. Их жизненная сила основана на неспособностипредвидеть. Давай говорить о прошлом. Люди любят покопаться в прошлом.

– А ты можешь говорить другим голосом, не такимкрасивым и нежным? Ты мог бы, например, произнести последние словасаркастически? Или они так и должны были прозвучать?

– Я могу говорить так, как захочу, Роуан. Ты слышишьто, что я чувствую. Мысленно я испытываю эмоции, будь то любовь или боль.

– Ты немножко торопишься.

– Сейчас мне больно.

– Отчего?

– Я хочу покончить с твоим непониманием.

– Ты хочешь, чтобы я превратила тебя в человека?

– Я хочу обрести плоть.

– И я способна сделать это?

– У тебя есть сила. И как только это осуществится,будет положено начало другим преобразованиям. Ты ведь тринадцатая – и тыоткроешь дверь.

– Что ты подразумеваешь под «другими преобразованиями»?

– Роуан, речь идет о синтезе, о химическом изменении, оструктурном преобразовании клеток, о новой связи материи и энергии.

– Я понимаю, что ты имеешь в виду.

– Тогда ты знаешь, что все должно происходитьприблизительно так же, как и в случае с делением клеток. Если деление произошлораз, то обязательно повторится.

– А почему до меня никто не смог это сделать? Джулиентоже обладал силой.

– Все дело в знании, Роуан. Джулиен родился слишкомрано. Если ты не против, я еще раз употреблю слово «синтез», но в несколькодругом аспекте. До сих пор мы говорили о синтезе внутри клеток. Теперь позвольмне сказать о синтезе твоего знания жизни, Роуан, и твоей природной силы. Этоключ ко всему – то, что позволяет тебе открыть дверь. Знания твоей эпохи труднобыло представить даже Джулиену, который в свое время стал свидетелем появленияизобретений, казавшихся настоящим чудом… Тем не менее мог ли Джулиен предвидеть,что на операционном столе будут вскрывать сердце? Или что можно зачать ребенкав пробирке? Нет. А после тебя придет поколение, чьи знания позволят дажеопределить, чем я являюсь.

– А ты сам можешь дать такое определение?

– Нет, хотя я, безусловно, поддаюсь определению, икогда смертные дадут его, тогда и я смогу его сформулировать. Все, чтоотносится к такому уровню понимания, я черпаю из разума людей.

– Да, но кое-что о себе ты способен объяснить мне исейчас, причем достаточно точно и ясно.