– …Ну, например, я исполинских размеров; я долженсконцентрировать свои частицы, чтобы обрести силу; я могу применять своиспособности; могу чувствовать боль, когда о ней думаю.

– Да, но каким образом ты думаешь? И откуда беретсятвоя сила? Вот главные вопросы.

– Не знаю. Когда Сюзанна позвала меня, я собрал себя вединое целое. Я сделался таким маленьким, словно собирался пройти сквозь узкующель. Я ощутил свою форму и растянулся в виде пятиконечной звезды –пентаграммы, которую она нарисовала, и каждую из этих конечностей я удлинил. Язаставил раскачиваться и дрожать деревья, сделал так, что падали листья.Тогда-то Сюзанна и назвала меня своим Лэшером…

– Тебе понравилось то, что ты делал.

– Да, как и то, что Сюзанна видела все это. Сюзаннетоже понравилось. Иначе я ни за что не стал бы это повторять. Я просто сразузабыл бы об этом – и все.

– Что в тебе есть физического помимо энергии?

– Не знаю! – В голосе, по-прежнему нежном, тем неменее звучало отчаяние. – Это должна сказать ты, Роуан. Стань мне ближе.Покончи с моим одиночеством.

Огонь в камине почти погас, но разлившееся по всей комнатетепло окутывало Роуан словно одеялом. Ее клонило в сон, но голова оставаласьясной.

– Давай вернемся к Джулиену. У него была такая же сила,как у меня?

– Почти такая же, моя любовь. Но не совсем А еще у негобыла игривая и богохульная душа, которая носилась, пританцовывая, по всему мируи с одинаковым удовольствием как разрушала, так и строила. В тебе большелогики, Роуан.

– А разве это добродетель?

– У тебя огромная сила воли, Роуан.

– Понятно. Ее не так-то легко сломить, не то что силуволи Джулиена.

– Верно сказано, Роуан!

Она снова тихо рассмеялась, но тут же вновь сделаласьсерьезной и стала пристально всматриваться в мерцающее пространство.

– А Бог есть, Лэшер?

– Не знаю, Роуан. С течением времени я пришел к выводу,что да, наверное, Бог есть, но одна только мысль об этом наполняет меняяростью.

– Почему?

– Потому что я испытываю боль, а если есть Бог, то Онее и создал.

– Я прекрасно тебя понимаю, Лэшер. Но если Он существует,значит, Он создал и любовь…

– Да… Любовь… Любовь – первопричина моей боли, –тихо произнес голос. – Именно она источник всех моих передвижений вовремени, устремлений и планов. Все мои желания продиктованы любовью. Наверное,можно сказать, что я был… хотя я был точно таким, как сейчас… что я былотравлен любовью, что от зова Сюзанны я проснулся, чтобы любить и познатькошмар страсти. Но я все видел. И полюбил. И пришел сюда.

– Твои слова расстраивают меня, – неожиданносказала Роуан.

– Любовь изменила меня, Роуан. Из-за нее я впервыепочувствовал неудовлетворенность.

– Понимаю.

– А теперь я стремлюсь видоизмениться, обрести плоть, иэто будет высшей точкой моей любви. Я так долго ждал тебя. До того как тыпоявилась, я видел столько страданий, что, будь у меня слезы, они лились быпотоком. Бог свидетель, ради Лангтри я создал иллюзию, будто плачу. Это былистинный образ моей боли. Я горевал не только по Стелле, но по всем моимведьмам. Когда умер Джулиен, я испытал агонию. Моя боль была так велика, что ячуть было не вернулся в царство луны, звезд и тишины. Но было слишком поздно. Ябы не вынес одиночества. Мэри-Бет позвала – и я вернулся. Я заглянул в будущееи снова увидел тринадцатую. Я увидел, что сила моих ведьм возросла.

Роуан снова сомкнула веки. Огонь погас. Комнату наполнял духЛэшера Хотя он был недвижим и не тяжелее воздуха, она кожей чувствовала егоприкосновение.

– Когда я обрету настоящую плоть, – сказалон, – смех и слезы станут для меня такими же обычными, как для тебя илиМайкла. Я превращусь в совершенный организм.

– Но не человеческий.

– Лучше, чем человеческий.

– Но не человеческий.

– Более сильный и выносливый, так как я буду живымвоплощением разума, и у меня больше мощи, гораздо больше, чем у любого нынездравствующего человека. Повторяю: я превращусь в новую особь. Стану тем видом,который сейчас не существует в природе.

– Это ты убил Артура Лангтри?

– Не совсем. Он уже умирал. То, что он увидел, ускорилоего смерть.

– Но зачем ты показался ему?

– Потому что он был сильным и обладал способностьювидеть меня, а я хотел, чтобы он попытался спасти Стеллу, ведь я сознавал, чтоона в опасности. Карлотта была врагом Стеллы. Карлотта обладала такой же силой,как ты, Роуан.

– Почему Артур не помог Стелле?

– Ты знаешь историю. Было слишком поздно. В такиемоменты, требующие присутствия во времени, я становлюсь как дитя. Я былпобежден одновременностью, потому что действовал во времени.

– Не понимаю.

– Выстрелы прозвучали в тот момент, когда я предсталперед Лангтри. Пуля попала в голову Стеллы, и смерть наступила слишком скоро. Явижу далеко, но не могу предугадать все неожиданности.

– Так ты ничего не знал?

– Карлотта провела меня. Она направила меня не в тусторону. Я тоже иногда совершаю ошибки. По правде говоря, меня очень легко обмануть.

– Каким образом?

– Зачем мне рассказывать? Чтобы тебе было легчесправиться со мной? Ты сама знаешь, каким образом. Ты такая же сильная ведьма,как Карлотта Она проделала это, сыграв на чувствах Лайонела, и представилаубийство как проявление любви. Она внушила Лайонелу, что он должен взять в рукипистолет и выстрелить в Стеллу. Меня не насторожили ее ненависть и злоба. Япросто не обратил внимания на любовные мысли Лайонела. А потом он смертельноранил Стеллу, она упала и, широко открыв глаза, беззвучно позвала меня. Носпасти ее не было надежды. А Лайонел выстрелил во второй раз, навсегда изгнавдух Стеллы из ее тела.

– Но ты убил Лайонела. Ты довел его до смерти.

– Это так.

– А Кортланд? Ты и его убил?

– Нет. Я боролся с Кортландом. Я противостоял его силе,и ему не удалось применить ее против меня. Он, можно сказать, пал в сражении. Яне убивал твоего отца.

– Зачем ты с ним боролся?