"Боб Брукс водил поезда Межземельской железнодорожнойкомпании на линии Сент-Луис – Топека. Боб Брукс был самым лучшим машинистомМежземельской железнодорожной компании, а Чарли – самым лучшим паровозом!

Чарли был Паровоз Марки Четыре-Ноль-Два-Икс-Пресс, и одномутолько машинисту Бобу дозволялось подыматься на его высокое сиденье и гудеть вгудок. "УУ-УУУ" гудка Чарли знали все, и всякий раз, заслышав этотголос, летящий над ровными просторами канзасских степей, люди говорили:"Вот едут Чарли и Машинист Боб, самая быстрая команда от Сент-Луиса доТопеки!"

Девчонки и мальчишки выскакивали из домов посмотреть, какЧарли и

Машинист Боб поедут мимо. Машинист Боб всякий раз улыбался имахал им рукой. Ребятишки улыбались и махали в ответ.

У Машиниста Боба был особый секрет. Только он один знал, чтоЧарли Чух-Чух по самому-пресамому настоящему живой. Как-то раз на перегонемежду Топекой и Сент-Луисом Машинист Боб услыхал пение – тихое-тихое и басистое.

– Кто это со мной в кабине? – сурово спросил МашинистБоб."

– Лечиться надо, Машинист Боб, – пробормотал Джейк иперевернул страницу. На картинке Боб, нагнувшись, заглядывал Чарли под топку.Джейк задался вопросом, кто же ведет поезд и следит за дорогой, высматривая нарельсах коров (не говоря уж о мальчишках и девчонках), пока Машинист Боб занятловлей зайца, и заключил, что Берил Ивенс в поездах разбиралась слабо.

"– Не тревожься, – послышался чей-то хриплый голосок. –Это я.

– Кто это "я"? – спросил Машинист Боб. Он говорилсвоим самым внушительным, самым суровым голосом, поскольку все еще думал, чтоего кто-то разыгрывает.

– Я, Чарли, – отвечал хриплый голосок.

– Три ха-ха! – воскликнул Машинист Боб. – Паровозы не умеютговорить! Может, я не семи пядей во лбу, но уж это-то я знаю! Коли ты – Чарли,так, сдается мне, сумеешь сам дать гудок!

– Ясное дело, – отозвался хриплый голосок, и только он этосказал, как гудок оглушительно загудел, и над равнинами Миссури раскатилось:"УУ-УУУ!"

– Батюшки-светы! – ахнул Машинист Боб. – Да это и впрямьты!

– Вот видишь, – сказал Чарли Чух-Чух.

– Как же это я до сих пор не знал, что ты живой? – спросилМашинист Боб. – Почему раньше ты никогда со мной не разговаривал?

Тогда Чарли своим хриплым голоском спел Машинисту Бобупесенку. Вот эту:

Не приставай с вопросами, играть мне недосуг -

Стучу-кручу колесами: тук-тук, тук-тук, тук-тук.

Зима, весна ли, осень – по рельсам я качу,

Трудяга-паровозик по имени Чух-Чух.

Мечта моя простая: под небом голубым

Бежать, не уставая, – чух-чух, колечком дым!

И я хотел бы только (скажу вам – не совру),

Чтоб оставалось все, как есть, покуда не умру!

– Надеюсь, мы с тобой еще не раз потолкуем в дороге? –спросил Машинист Боб. – Мне это по душе.

– Непременно потолкуем, – пообещал Чарли. – Я люблю тебя,Машинист Боб.

– И я тебя люблю, Чарли, – сказал Машинист Боб и сам далгудок – просто, чтобы показать, как он счастлив.

"УУ-УУУ!" Так громко и красиво Чарли еще никогданегудел, и все, кто услышал его, вышли посмотреть."

Иллюстрация к этому последнему отрывку обнаруживала большоесходство с изображением на обложке. На предыдущих рисунках (аляповатых ибезыскусных, напомнивших Джейку картинки к любимой книжке детсадовского детства"Майк Маллиган и его паровой каток") Чарли был паровоз как паровоз –энергичный, жизнерадостный, без сомнения, интересный мальчишкам эрыпятидесятых, кому предназначалась книга, но всего-навсего механизм. Здесь,однако, у него были явно человечьи черты, и, несмотря на улыбку Чарли идовольно тяжеловесное жеманство рассказа, Джейка пробрал озноб.

Улыбка не внушала ему доверия.

Он схватил свое "Итоговое эссе" и пробежал глазамипо строчкам. "Возможно, Блейн опасен, – прочел он. – Истина ли это, я незнаю".

Он закрыл папку, несколько мгновений задумчиво барабанил поней пальцами, потом вернулся к "Чарли Чух-Чуху".

"Машинист Боб и Чарли провели вместе много счастливыхдней и толковали обо всем на свете. Машинист Боб жил бобылем, и Чарли былпервым настоящим другом, каким Боб обзавелся после смерти своей женушки – аумерла она давным-давно, в городе Нью-Йорке.

Но однажды, вернувшись в Сент-Луисское паровозное депо,друзья обнаружили на месте стоянки Чарли новый тепловоз. Да какой! Пять тысячлошадиных сил! Сцепка из нержавеющей стали! Двигатель из "Механическихмастерских Ютики", Ютика, штат Нью-Йорк! А на самом верху, позадигенератора, расположились три ярко-желтых вентилятора радиаторного охлаждения.

– Что это? – встревоженно спросил Машинист Боб, но Чарлилишь пропел самым тихим и хриплым голоском, на какой был способен:

Не приставай с вопросами, играть мне недосуг -

Стучу-кручу колесами: тук-тук, тук-тук, тук-тук.

Зима, весна ли, осень – по рельсам я качу,

Трудяга-паровозик по имени Чух-Чух.

Мечта моя простая: под небом голубым

Бежать, не уставая, – чух-чух, колечком дым!

И я хотел бы только (скажу вам – не совру),

Чтоб оставалось все, как есть, покуда не умру!

Тут появился мистер Бриггс, Начальник Депо.

– Прекрасный тепловоз, – сказал Боб, – но вам придетсявывести его с места Чарли, мистер Бриггс. Как раз сегодня после обеда Чарлиобязательно нужно поменять смазку.

– Чарли уже никогда больше не понадобится менять смазку,Машинист Боб, – грустно промолвил мистер Бриггс. – Этот новехонький тепловоз"Берлингтон-Зефир" прислан ему на смену. Когда-то Чарли был самымлучшим в мире паровозом, но теперь он состарился и его котел дал течь. Боюсь,Чарли пришла пора уйти на покой.

– Вздор! – Машинист Боб был вне себя. – Чарли еще работникхоть куда! Да я отобью телеграмму в головную контору Межземельскойжелезнодорожной компании! Телеграфирую лично Президенту, мистеру РеймондуМартину! Он меня знает, потому как однажды он лично вручил мне Медаль ЗаОтличную Службу, а после мы с Чарли катали его дочурку. Я дал малышке потянутьза шнурок, и Чарли гудел для нее во всю мочь!

– Мне очень жаль, Боб, – сказал мистер Бриггс, – но заменитьЧарли новым тепловозом распорядился сам мистер Мартин.

Это была истинная правда. И Чарли Чух-Чуха отвели назапасной путь в самом дальнем уголке станции Сент-Луис Межземельской железнойдороги, ржаветь в бурьяне. Теперь перегон Сент-Луис – Топека оглашал своим"ГУУУ! ГУУУ!" "Берлингтон-Зефир", а свистка Чарли больше небыло слышно. В сиденье, там, где когда-то, глядя на стремительно убегающуюназад степь, так гордо восседал Машинист Боб, поселилось мышиное семейство; втрубе паровоза свили гнездо ласточки. Чарли был одинок и очень грустил. Онскучал по стальным рельсам, по яркому синему небу и широким просторам. Поройпоздно ночью он думал обо всем этом и плакал темными, маслянистыми слезами. От нихржавел его прекрасный стрэтхэмовский головной прожектор, но Чарли было всеравно – ведь теперь старый стрэтхэмовский прожектор больше не зажигался.