О Аллах, Всесильный, Великий, облегчи боль и мучения мусульман, находящихся в плену, укрепи их дух, сделай их сильными и ускорь их освобождение.

О Аллах, даруй силы ученым стоять на истине и противостоять лжи и даруй им смелость говорить правду.

О Аллах, Всемогущий, возвысь Ислам над куфром, мусульман над кафирами. О Аллах, Унижающий, унизь мунафиков, мушриков и муртадов. О Аллах, Возвышающий, возвысь верующих, укрепи богобоязненность в сердцах мусульман, поистине милость Твоя безгранична.

О Аллах, прости нам грехи наши, поистине Ты Всепрощающий. О, Аллах, укрепи нас в Твоей религии.

О Аллах, дай нам сил восстановить справедливость, возвысить Твое слово и установить Твой шариат на земле.

Нет сил и мощи ни у кого, кроме как у Аллаха, Единого и Единственного, Вечного и Неизменного.

Хвала Аллаху, Господу миров…

После совместно произнесенной молитвы – точнее, чего-то среднего между дуа и молитвой – началось знакомство.

– Как тебя зовут?

– Ислам. А тебя?

– Магомед. Откуда ты так хорошо знаешь арабский, брат? – спросил Магомед, удивленный тем, как хорошо грузинский брат говорит по-арабски.

– Хвала Аллаху, я учился в мусульманском лицее, они бесплатные[81], а куфарские школы все платные.

– Маша’Аллах…

– Ты должен знать, брат, что происходит. Американские кяфиры платят за то, чтобы пойти против Русни, но американские кяфиры ничем не лучше русских. Здесь много американцев… хвала Аллаху, мудрому и предусмотрительному, им некуда будет бежать, когда мы начнем.

– Аллаху акбар. Чем я могу тебе помочь, брат?

– Смотри по сторонам, поменьше говори и побольше слушай, да? И еще. Постарайся стать сержантом. Сержанты следят за расходом боеприпасов на учениях. А нам боеприпасы будут нужны не на учениях, да, брат?

– Аллаху акбар.

– Мухаммад расуль Аллах.

Проблем с тем, чтобы попасть в Азербайджан, не было никаких.

В Грузии они купили «Мицубиси Паджеро», который стоил тут копейки по российским меркам, потому что в Грузии не было пошлин на ввоз иномарок. На нем они совершенно открыто подкатили к пограничной заставе. Грузинские пограничники те машины, что идут на выезд, не проверяли. Азербайджанским пограничникам Ислам сунул только свой паспорт, в котором было несколько купюр. В машине их было пятеро. Азербайджанский пограничник вернул документы уже без купюр, махнул – проезжай.

С азербайджанской стороны дороги стали ощутимо лучше, на дорогах было чище. Машины тоже были получше. Явно видно – петространа, зарабатывают на нефти. «Лад» почти не было, старые и новые иномарки. Они проехали по большой дороге совсем немного и тут же свернули на дорогу, ведущую в сельскую местность. К удивлению Магомеда, она тоже была заасфальтирована.

В Дагестане такого не было.

Дорога привела их в село, большое, богатое, в зарослях инжира и граната. Вместо каменных домов, как в дагестанских селах, тут были дорогие коттеджи. Из пеноблоков, у кого победнее, и из кирпича, у кого побогаче. Около самого богатого из них, с забором из красного кирпича, их встречал улыбающийся молодой человек с короткой, окладистой бородкой, но без усов и в штанах, аккуратно подвернутых до середины голени.

– Ай, Ислам, добро пожаловать. Салам алейкум.

– Спасибо, брат, спасибо. Ва алейкум салам.

– Загоняй тачку. Гостем будешь.

Они открыли ворота. Гараж оказался подземным, аж на четыре машины. Сейчас там стояла только одна – новенький «Лендкрузер».

– Отец где?

– А… в Дубай уехал. Там мы виллу купили, знаешь, брат.

– МашаАллах…

– Три миллиона долларов…

Какой-то старик вышел из дома, пробурчал что-то, проходя мимо них, и неспешно вышел на улицу.

– Это кто? – спросил Ислам.

– А… – беспечно махнул рукой Хизри, – это мой дед. Бидаатчик старый. Не обращайте на него внимания, он не настучит.

Магомеду это не понравилось. Шариат предписывает с уважением относиться к старшим, а этот Хизри так говорил про своего деда. Нехорошо называть своего деда, да и вообще пожилого человека, старым бидаатчиком.

Но он ничего не сказал.

Вечером то, что происходило, Магомеду не понравилось еще больше. После ужина – с мясом, богатого – Хизри достал спрятанный в доме кулек фольги. Там была анаша.

Укурив анаши – Магомеду предложили, но он отказался, – у моджахедов развязался язык. Кстати, и тут говорили все по-русски.

– Лейла помнишь?

– Эту б… Ха…

– Она самая… Так вот, она у нашего амира вторая жена, да?

– У Гамида! Ай, красава…

– Не, не Гамида, Гамид выехал в Германию. Типа на беженца подал, все красиво у него. У Заура.

– И че? Она же половине Баку сосала. А че шура говорит?

– А че говорит? Закрылась, типа, приняла ислам. Новообращенному снимаются все грехи по джахилии, да, брат? Нормальной женой ее бы все равно никто не взял.

– МашаАллах.

– Короче, у Заура одна жена теперь здесь, одна в Баку. Я недавно в Баку был, эту Лейлу видел – Аллах покарает, если вру. Такая на «мерсе» рассекает.

– Ай, красава. А че, брат, нам че обломится?

– Ага. Как же…

– Облом.

Хизри подмигнул и расхохотался

– Не парься брат, есть ухтишки[82]. Сейчас звякну.