– А может, и не стоит. А может, и не подруга, – пробормоталон, затаптывая окурок и усаживаясь в машину. – Я просто посмотрю, я слегкаприторможу и даже не буду останавливаться. Маша спит очень крепко. Она ничегоне заметит. Это ведь совсем небольшой крюк. Сейчас ночь, дороги свободны.

Проститутку он увидел и узнал сразу. Она стояла на том жеместе, под рекламным щитом, в полном одиночестве, что при ее профессии былопочти невероятно.

– Ну дает! – удивился Арсеньев и оглянулся на Машу.

Она спала очень спокойно и крепко. Соблазн оказался слишкомвелик. Он съехал на обочину и остановился.

Проститутка направилась к машине, сунула голову в окно, нотут же заметила милицейскую форму и с матерным возгласом отпрянула назад.

– Погоди, не бойся, надо поговорить, – крикнул Арсеньев, ещераз испуганно взглянул на Машу, но она даже не шелохнулась.

Он выскочил из машины и кинулся за проституткой. Высоченныешпильки не дали ей удрать далеко, она попыталась исчезнуть в темных кустах, намгновение Саня потерял ее из виду, но тут из темноты, совсем близко, послышалсястон и жалобный матерный комментарий по поводу сломанного каблука и ушибленнойноги.

Слабые фонарные отблески не позволяли разглядеть ее лицо.Саня увидел только силуэт. Она сидела на траве и бормотала:

– Мусор, мусор, уйди, прошу как человека, блин, ну что ятебе сделала, мусор?

Саня присел на корточки с ней рядом, дождался паузы и тихоспросил:

– Подруга твоя где?

– Какая подруга? Ну какая на хрен подруга? Я тут одна, яваще, блин, на трассе не работаю, я голосовала просто, мне ехать надо вбольницу, ты понял, блин? Вон, из-за тебя каблук сломала, туфли пятьдесятбаксов, ты мне новые купишь или кто?

– А тебе не объясняли, что опасно девушке одной ночьюголосовать на трассе? – вкрадчиво спросил Саня. – Видишь, ты каблук сломала, аподружке твоей, блондинке крашеной с длинными волосами, в красном трикотажномплатье, повезло меньше. Ее из озера выловили. Знаешь, тут недалеко, вСеребряном Бору есть озеро Бездонка? Оттуда ее и выловили вчера на рассвете.Помнишь, ее еще “Фольксваген-гольф” подобрал, черный или цвета мокрого асфальта,и увез в сторону Серебряного Бора?

Девушка затихла и уставилась на Арсеньева. В темноте быловидно, как блестят ее шальные глаза.

– Ага, конечно, – она шмыгнула носом и нервно захихикала, –ври больше. Может, там какую и выловили из Бездонки, но только не Катьку.

"Сейчас она заявит, что видела свою подругу Катьку двачаса назад или сегодня днем, – подумал Арсеньев, – и тогда я спокойно вернусь вмашину, отвезу домой американку Машу, а Гере скажу, что пить надо меньше”.

Девушка между тем успела снять вторую туфлю, встала на ноги,отряхнулась. Арсеньев тоже поднялся.

– Чтоб ты знал, мусор, Катьку нормальный мужчинка снял,культурный, на двое суток снял. Ты понял? Так что с Катькой все нормально, и тымне тут лапшу на уши не вешай, и ваще, блин, линял бы ты отсюда по-хорошему, щапацаны подъедут, а ты, вроде как один, а, мусор? – она говорила вполне спокойнои даже рассудительно, но голос слегка дрожал. А главное, она не пыталасьубежать, словно ждала продолжения разговора.

– Так когда ты в последний раз видела Катьку? – уточнилАрсеньев.

– Я ж грю, вчера или позавчера, ну че ты привязался? Непомню. Ее снял мужчинка культурный, она с ним уехала, и все. Катька умная, оналишь бы с кем не поедет. Если б их там двое было, тогда да.

– Там – это в “Фольксвагене”?

– Ну да, я ж грю, ты глухой, что ли? Обычно такие девкиорут, пытаются убежать, а если видят, что деться некуда, начинают истерить,канючить, предлагать себя в качестве взятки, чтобы отпустили, пугать своимисутенерами, знакомой братвой, которая противным козлам-мусорам все кишкивыпустит, или рассказывают, что дома двое деток малолетних, мамапарализованная. Эта лишь пугнула мифическими “пацанами”, но как-то совсемнеохотно, неубедительно, по инерции. Могла запросто удрать, Арсеньев не держалее, однако стояла.

Саня успел привыкнуть к темноте, и его поразило выражение,застывшее на ее размалеванном отечном лице: абсолютное мертвое безразличие.Словно ей все равно и ничего не страшно. Словно она уже умерла, стала неуязвимаи смотрит на себя, на черную ночную трассу, на проезжающие машины, на разныхмужчинок и пацанов в этих машинах, на него, майора милиции, откуда-то из безопасногодалека.

– Хочешь, покажу фотографии той, которую нашли в Бездонке? –тихо предложил Саня.

– А че это мне на нее смотреть? Я, что ли, дохлых девок невидела? Не люблю я на это смотреть, – забормотала она, вяло перебирая босыминогами, как загнанная лошадь, – да и темно здесь, ни хрена не видно, думаешь,под это дело в машину меня заманить, нашел дуру, я в ментовскую ни за что непоеду, я знаю, какие вы там субботники устраиваете для девчонок.

Продолжая ворчать, она полезла в свою сумку и вытащиламаленький карманный фонарик. Вспыхнул тонкий яркий луч и тут же погас.

– Зачем тебе фонарик? – удивился Саня.

– Я ночами работаю, – огрызнулась девка. – Ну давай, черезину тянешь, показывай свои фотки, холодно, блин. Нет, погоди, дай сначаласигаретку.

Саня угостил ее, закурил сам, вытащил из кармана конверт.

– – На-ка, свети мне, – девушка протянула ему фонарик ивзяла снимки.

Через мгновение послышался какой-то странный тонкий звук, иСане сначала показалась, что где-то вдали воет побитая собака, маленькаясобачонка, бездомная и беспомощная. Только когда проститутка стала медленнооседать на землю, он понял, что это она воет и звук исходит откуда-то изглубины, из живота.

– Катька, сволочь, что ж ты такое сделала, а? – спросилаона, обращаясь к стопке снимков, которые тряслись в ее руке. – Что ж ты такоенатворила, гадина, паскуда, Катюха моя, Катенька, у-уу… – невнятное бормотаниеопять вылилось в тихий жалобный вой.

Саня быстро посветил фонариком в ее сумку, надеясь найти тампаспорт, но ничего, кроме пудреницы, смятой пачки сигарет “Магна” и упаковкипрезервативов, не обнаружил, выключил фонарик, попытался поднять девку, онабыла тяжелая и вялая. Она тихо, безнадежно выла и как будто перестала что-либовидеть и слышать.

– Ну-ну, успокойся, скажи, как тебя зовут? – Арсеньевопустился с ней рядом, забрал фотографии, заглянул в лицо, но она никак неотреагировала, продолжала выть и покачиваться из стороны в сторону.

– Помощь нужна? – услышал он рядом тихий голос и вздрогнул.Над ними стояла Маша.