– Ну их, что-то расхотелось… – Лион встал, раскинув руки,прижался к стеклянной стене, постоял чуть, глядя на несущийся снег. Потомсказал: – А мне все-таки хочется, чтобы всем было одинаково хорошо.

Полночи мы занимались на виртуальном симуляторе.

По правде все было или теперь фаги нам подыгрывали, но вэтот раз все кончилось благополучно. Нам – оборванным, грязным и голодным –поверили. Вначале строго допросили, а потом отправили в концентрационныйлагерь, где мы работали на фабрике химического синтеза. Через две недели намудалось узнать, что власть на Инее захватили Чужие – то ли Цзыгу, то ли Брауни.Они-то как раз и затеяли порабощение человечества! С нами вышел на связь агентфагов, и мы ему все рассказали. А еще через два дня прилетели имперскиекорабли, высадили десант, и нас освободили. Даже удалось немного повоевать – мызабаррикадировались в цехе горячего прессования и не подпускали солдат Инея,поливая их расплавленной фторопластовой смолкой из брандспойтов.

В общем, получилось очень весело.

Потом, когда Рамон вез нас домой на своем шикарномспортивном автомобиле, он все-таки напомнил, что никакой информации о НовомКувейте нет. Так что не надо заранее настраиваться на ужасы. Наоборот, ничеготакого случиться не должно. Но… на всякий случай…

Я сонно кивал, глядя в окно. Моя четвертая планета. А второйя даже и не помню… вот ведь как получилось. Может быть, написать письмокапитану «Клязьмы»? Узнать, где я побывал?

Жалко, что мне не стать фагом. Помогать им – тоже интересно.Но это все-таки не то.

– Постарайтесь выспаться, – советовал Рамон. – Хотя бынемного. В десять утра за вами заедет Стась и доставит в космопорт.

– А кто поведет корабль? – спросил я.

– Не Стась. У него другое задание, – помолчав, ответилРамон. – И не я. Не важно, ребята. Любой из фагов справится с этой миссией.

– Я знаю. Но все-таки лучше, когда рядом твой друг, правда?

Рамон пожал плечами:

– Узнаю теорию Стася… Понимаешь ли, Тиккирей, личныеотношения – это палка о двух концах. Конечно, люди не роботы, чтобы неиспытывать эмоций – приязни, дружелюбия… или наоборот. Но если бы ты знал,сколько бед человечества было связано именно с этими «личными отношениями»!

– Как же так? – спросил я. – Первый звездоплаватель, СонХай, наперекор судьбе вернулся на Землю, потому что тосковал по своей любимой!А пилот «Магеллана» сумел посадить аварийный корабль, потому что на нем былаего семья. Ну а…

– Ты приводишь лишь положительные примеры, Тиккирей. Изучебника этики для пятого класса, верно?

– Наверное… – Я замялся. – Кажется, да.

– Разумеется, ты прав, – размеренно, будто гвоздивколачивая, заговорил Рамон. – В обыденной человеческой жизни дружба, любовь,нежность – все то, что мы вкладываем в понятие «положительных личныхотношений», очень важны. Но все имеет две стороны. Простой пример. Если бы твойприятель Роси относился к тебе более дружески – он бросился бы к тебе напомощь.

– Он же не знал, как надо спасать провалившихся под лед! –вставил я, защищая Роси.

– Верно. И вы могли погибнуть оба. Об этом я и говорю,Тиккирей. В обычной жизни, безопасной и благоустроенной, чем добрее людиотносятся друг к другу – тем лучше. Пусть даже человек рискует собой, бросаясьспасать тонущего ребенка, или страдает из-за неприятностей, случившихся с егодругом! Это не страшно. Это на пользу обществу. Но для некоторых профессий… –Рамон не договорил. – Вот представь, Тиккирей. Ты попал в беду на НовомКувейте. Тебе грозит смертельная опасность. Например – тебя распознали какнашего агента и решили публично казнить. В толпе стоит Стась. Он можетпопытаться тебя спасти. Шансов практически нет, несмотря на все способностифага. А у Стася – важнейшая информация, которую надо передать Императору. Чтопроизойдет?

– Стась не предаст Империю, – сказал я. – Он не будетвмешиваться… он потом попереживает, и все.

Как-то мне стало не по себе от такой картинки! Будто я ивпрямь стою на огромной площади в Аграбаде, на грубо сколоченном деревянномпомосте, как в фильмах про старину. Стою со связанными за спиной руками, голыйпо пояс, а здоровенный палач с топором на изготовку кивает закрытой колпакомголовой на потемневшую изрубленную колоду – ложись, подставляй шею… А в толпе –все возбужденные, привстают на цыпочки, глазеют на меня. И только один человек,Стась, не улыбается и не радуется происходящему.

– Допустим, – сказал Рамон. – Стась – опытный и хороший фаг.Он знает, что целое – важнее частного. Он не вмешается. Вернется на Авалон. Ичто потом с ним будет, как ты думаешь, Тиккирей? Как долго он будет страдать? Какойиз него в дальнейшем работник?

Я молчал. Я и впрямь не знал, какой из Стася будет работник,если меня убьют у него на глазах, а не он сможет вмешаться. Может, ничегоособенного и не случится. Да наша соседка, тетя Надя, за один вечер мне сказалабольше ласковых слов, чем Стась за целый месяц!

Но Рамон мое молчание понял по-своему.

– Вот в этом и есть сложность нашей работы, Тиккирей. То,что тебе дорого, должно быть либо далеко и в безопасности, либо в твоей душе.Это давнее правило разведчиков. А мы во многом те же самые разведчики…

– Стасю попало из-за нас? – спросил я. – За то, что он насвывез с Нового Кувейта?

Рамон хмыкнул.

– Попало?.. Да нет, отчего же. Все было сделано грамотно ивполне обоснованно.

– Тогда зачем вы мне все это говорите? На всякий случай? Набудущее?

Рамон покосился на меня.

– Для того, Тиккирей, чтобы ты не ожидал невозможного. И нерассчитывал на подстраховку в виде Стася или меня.

– Я и не жду.

Кажется, Рамон немного смутился.

– Не считай нас бессердечными, Тиккирей. Но мы и впрямь неможем рисковать судьбами миллионов ради одного человека. Поэтому и предлагаемтебе отказаться от миссии.

Я пошевелил ладонью – бич высунулся из рукава, огляделся инырнул обратно.

Рамон спросил:

– Да неужели ты не наигрался в игрушки? Бич – не больше чемигрушка, Тиккирей! Пусть даже смертоносная.

– У меня было мало игрушек, – сказал я. – Игрушки не входятв социальный минимум.

– На самом-то деле вам ничего не грозит, – сказал Рамон,отводя глаза. – Даже если вас схватят… агенты Инея могут быть жестоки, но онине слепые убийцы.

Я промолчал. Я вспомнил того агента, которого убил Стась. Иего слова: «Этот мальчик не важен для Инея».