У въезда Стась показал свое удостоверение, и нас пропустилина взлетное поле. Тут стояло десятка два кораблей, в основном маленьких, носреди них был и настоящий военный крейсер, и большой десантный корабль. Такиеуж точно не могут летать в каналах без расчетных модулей… но я не сталспрашивать Стася. Я не маленький. Я все понимаю.

Машина подъехала к кораблю – такое же блюдце, покрытое серойкерамической чешуей, как и у Стася. Наверное, это самый распространенный типкораблей у фагов.

Пилот стоял у открытого люка. Он был старше Стася, нопоздоровался первым, и мне показалось, что Стась главнее.

– Вот и твои подопечные, – сказал Стась.

– Здравствуй, Тиккирей. Здравствуй, Лион. – Пилотпоздоровался с нами за руки. – Меня зовут Сянь Тьен.

Возникла какая-то неловкая пауза. Время, наверное, еще было,и уезжать Стасю не хотелось, но все уже было сказано.

– Стелс-капсула в порядке? – спросил Стась.

– Да, я проверил, – ответил Тьен. – Сядут замечательно,никто и глазом не моргнет. Вы десантировались когда-нибудь, ребята?

– Нет, – ответил я.

– Да, – заявил Лион. – Ой, то есть нет.

Тьен удивленно приподнял бровь. Потом нахмурился, отдаваяприказ по шунту. В брюхе корабля открылся люк.

Больше всего стелс-капсула походила на двухметровогодиаметра линзу. Совершенно прозрачную.

– Она стеклянная? – удивился я.

Лион засмеялся:

– Лопух, это стабилизированный лед!

– Правильно, – с уважением посмотрев на Лиона, подтвердилТьен. – Это лед-23, сверхстабильная форма. Перед выбросом в капсулувпрыскивается катализатор распада, и через час она превращается в лужу воды. Нодо этого момента вы успеете приземлиться.

– А где здесь двигатели? – с изумлением спросил я.

Стась и Тьен переглянулись.

– Нет здесь двигателей, Тиккирей, – мягко сказал Стась. – Иприборов никаких нет. Ничего, кроме льда. При выбросе на низкой орбите капсулаподвергается аэродинамическому торможению. Перегрузки могут доходить до трех«g»… это нормально для людей со стандартным улучшением генотипа.

– Я и шесть нормально держу, – с гордостью вставил Лион.

– Ты боишься, мальчик? – спросил меня Тьен. – Не надобояться. Стелс-капсула надежнее любого корабля. В ней нечему ломаться,понимаешь? И никакие системы космической обороны ее не обнаружат. Это лед,просто лед.

Я понимал, что они правы. И все-таки было не по себе.

– Мне шесть раз доводилось высаживаться в такой, – сказалСтась. – Дважды на тренировках, четыре раза в ходе миссий. Однажды – на воюющуюпланету.

– А мы в ней не замерзнем? – спросил я.

Фаги засмеялись.

– Я вам дам одеяло, – пообещал Тьен. – Не замерзнете. Ну…разве что насморк схватите.

– Тогда дайте еще и носовой платок, – сказал я.

Мы попрощались со Стасем. Он крепко обнял нас, потрепал поголове Лиона, подмигнул мне – взглядом указывая на бич. И сел в свою нелепую,совсем не геройскую машину.

– Идемте, мальчики, – сказал Сянь Тьен. – Нам пять сутоклететь, еще успеем друг с другом перезнакомиться. Но задерживать старт нестоит.

За час до входа в атмосферу Нового Кувейта мы забрались встелс-капсулу. Она занимала почти весь шлюзовой отсек – холодная сверкающаяледяная глыба.

Тьен открыл люк, тоже ледяной, который можно быловывинчивать снаружи или изнутри. Вручил нам простой полотняный мешочек схимическими реактивами, которые будут освежать воздух. Реактивов хватает на тричаса, этого более чем достаточно.

Одеяла он нам, конечно же, не дал. Одеяло – это уже улика.Вместо этого мы подложили под себя сплетенные из травы циновки. Вместо ремнейслужили такие же травяные жгуты.

Трава была с Нового Кувейта. Как и наша одежда. Как иперочинный ножик и удочка с ультразвуковой блесной. Фаги все делаютосновательно, на совесть.

– Ну как, удобно? – спросил Тьен.

В капсуле можно было находиться только лежа. Лион, не тратядаром времени, принялся закреплять ноги, привязывая травяные жгуты кпроделанным во льду «ушкам».

– Нормально, – сказал я, хотя сердце у меня колотилосьчасто-часто. – Да ты закручивай, все в порядке.

Тьен был хороший человек. Ну, может, не такой, как Стась, нотоже хороший. За время полета мы с ним почти подружились. Он даже позволил намуправлять кораблем в гиперканале, хотя и был все время наготове. А еще он училнас драться – некоторые приемы фагов не требовали взрослой силы. И про Иней мыговорили, но тут Тьен мало что мог рассказать…

– Я буду наблюдать за вами, ребята. – Тьен кивнул на глазоквидеокамеры в потолке шлюзового отсека. – Связи у нас не будет, но еслипередумаете десантироваться – привлеките мое внимание. Машите руками… стучите вкорпус… Только не открывайте люк изнутри, мало ли!

– Да не передумаем мы, Сянь! – буркнул Лион. – Иди, тебепора за пульт.

Тьен кивнул и стал прилаживать на место тяжелый ледяной люк.Мы изнутри помогали ему. Наконец винт попал в резьбу, и фаг принялся егозакручивать. Сразу же стало очень тихо. Слышно было, как пыхтит Лион, помогаяТьену. Я же опустил руки и смотрел на фага сквозь толстый прозрачный корпус.Лед немного искажал черты лица, Тьен выглядел будто в кривом зеркале. Слишкомбольшой нос, маленькие глазки, перекошенный подбородок. Смешно… только ведь имы для него выглядим уродцами.

Я помахал Тьену рукой.

Когда люк был закручен до конца, Тьен достал из нагрудногокармана пробирку, отломил запаянный кончик и небрежно плеснул жидкость наповерхность капсулы. Вроде бы ничего не произошло, но фаг выглядел вполнеудовлетворенным. Ободряюще похлопал по капсуле – лед отозвался глубоким низкимгулом – и по короткой лесенке выбрался из шлюзовой камеры. Захлопнулсявнутренний люк. Хорошо еще, что свет в шлюзовой не погас.

– Вот сработает катализатор неправильно, и капсуларазвалится в атмосфере! – замогильным голосом сказал Лион. – Представляешь? Бух– и нас нету!

Меня передернуло.

– Тебе что, совсем не страшно? – спросил я.

– Нет. Я в таких высаживался. Ну, не по-настоящему, а воснах…

Я понял, в каких именно «снах», и расспрашивать не стал.

– Ты не волнуйся. – Лион смущенно смотрел на меня. –Сверхстабильный лед – крепкая штука. Он начнет испаряться, когда мы войдем ватмосферу. Перед нами будет плазменное облако, но испаряющийся лед создастпаровую подушку… все продумано. Потом выплавятся лопасти, и сядем наавторотации…