— Мне он, собственно, и не нужен. Я пришел за своей тростью.По-моему, на днях я забыл ее здесь.

— А-а, понятно. Ну что ж, Тампл вам ее найдет. Прошупрощения, но мне надо бежать. Хочу успеть на поезд. Еду к матушке в Кент.

— Не смею задерживать, мадемуазель.

Он галантно отступил, и мисс Милрей заспешила вниз полестнице. В руках у нее был маленький чемоданчик.

Стоило ей исчезнуть из виду, как Пуаро будто и забыл, зачемпришел. Вместо того чтобы позвонить в дверь, он повернул назад и торопливопошел следом за мисс Милрей. Подойдя к парадной двери, он увидел, как онасадится в автомобиль. Вдоль обочины тротуара медленно двигалось другое такси.Пуаро, подняв руку, остановил его и велел ехать следом за первой машиной.

Он нисколько не удивился, увидев, как автомобиль мисс Милрейнаправляется к Паддингтонскому вокзалу, хотя всякому понятно, что в Кент оттуданикак не попадешь. Пуаро пошел в кассу и взял билет до Лумаута. Поездотправлялся через пять минут. Подняв воротник и поплотнее закутавшись в пальто— день был холодный. — он уютно устроился в уголке вагона первого класса.

В Лумаут поезд прибыл около пяти. Уже темнело. Держасьнемного поодаль, Пуаро услышал, как носильщик дружески здоровается с миссМилрей:

— Это вы, мисс? А мы вас не ждали. Разве сэр Чарлзприезжает?

— Нет, да и я ненадолго, — отвечала мисс Милрей. — Завтраутром мне надо вернуться. Приехала кое-что отсюда взять. Нет, благодарю, кеб ненужен. Пойду пешком, по рыбачьей тропинке.

Темнота сгущалась. Мисс Милрей торопливо шла по крутойизвилистой тропе. За ней неслышно, как кошка, крался Пуаро.

Подойдя к «Воронову гнезду», она вынула из сумочки ключ,открыла дверь черного хода и вошла в дом. Дверь она за собой не затворила.Очень скоро она вышла. В руках у нее был ржавый ключ и электрический фонарь.Пуаро спешно спрятался за куст.

Мисс Милрей обошла дом и стала подниматься по заросшейтропинке. Пуаро следовал за ней. Она все шла и шла, и вот вдруг из тьмывыступили очертания старой каменной башни, каких немало здесь, на побережье.Башня была невысокая, полуразвалившаяся. Однако на окне висела занавеска. МиссМилрей вставила ключ в скважину массивной деревянной двери.

Лязгнул замок, и дверь со скрипом отворилась. Мисс Милрейвошла, светя себе фонариком.

Пуаро торопливо прокрался следом за ней. В слабом светефонарика он различил стеклянные реторты, бунзеновскую горелку, какие-топриборы.

Мисс Милрей стояла с ломом в руках. Вот она его подняла изанесла над приборами… Пуаро стремительно подскочил к ней и схватил за руку.

Она вскрикнула и обернулась.

Ее взгляд встретился с зелеными как у кошки, глазами Пуаро.

— А вот этого делать нельзя, мадемуазель. Вы же понимаете,что это улики.

Эрктоль Пуаро утопал в глубоком кресле. Бра были выключены.Только одна лампа с розовым абажуром бросала на него свет. В этой картине былонечто символическое: Пуаро — только он один — в освещенном пространстве,остальные трое — сэр Чарлз, мистер Саттертуэйт и Мими Литтон Гор — точнозрители, сидели в полумраке.

Голос Пуаро звучал немного отстраненно. Казалось, онобращается не к присутствующим, а куда-то в пространство.

— Воссоздать картину преступления — вот цель детектива. Дляэтого необходимо складывать известные вам факты так, будто вы строите карточныйдомик. Если какой-то факт не ложится в нужное место, — если карта не сохраняетравновесия, — надо начинать заново, или все ваше построение рухнет.

Как-то я уже говорил, что есть разные типы мышления:мышление, свойственное, например, режиссеру-постановщику или драматургу,которые видят события как бы в их сценическом воплощении — замечу кстати, что кэтому же типу относятся и те, кто мыслит как театральный зритель и сготовностью воспринимает драматические эффекты; затем есть вид мышления,присущий юным романтикам, и, наконец, мышление, свойственное трезвым людям,которые видят не голубое небо и мимозу, а грубо намалеванный задник театральнойсцены.

Итак, mes amis[48], перехожу к убийству Стивена Беббингтонав августе прошлого года. Тогда сэр Чарлз Картрайт предположил, что мистераБеббингтона убили. Я с этим не согласился. Просто был убежден, что А: никто нестанет убивать такого человека, как этот старый славный пастор, и В: в техобстоятельствах совершить преднамеренное убийство определенного лица былофизически невозможно.

Теперь я признаюсь, что сэр Чарлз оказался прав, а яошибался. Ошибался, потому что рассматривал это преступление под неверным угломзрения. И только двадцать четыре часа назад я вдруг увидел все в новом свете ипонял, что убийство Стивена Беббингтона было вполне возможно и оправданно.

Однако позвольте шаг за шагом провести вас по тому пути,который прошел я сам. Смерть Стивена Беббингтона я бы назвал первым актомдрамы. Конец этого акта — наш отъезд из «Воронова гнезда». Занавес опускается.

Второй акт драмы начинается в Монте-Карло, когда мистерСаттертуэйт показывает мне газету, в которой сообщается о смерти сэраБартоломью. Я тотчас же понял, что ошибался и что прав был сэр Чарлз. И СтивенБеббингтон, и сэр Бартоломью Стрендж убиты, и оба убийства — два звена одногопреступления. Затем следует третье звено этой цепи — убийство миссис деРашбриджер. Итак, что нам требуется? Правдоподобная версия, которая позволилабы связать эти три звена. И такая версия существует, а именно: все трипреступления совершены одним и тем же лицом в его собственных интересах.

С самого начала меня поразило в этом деле однообстоятельство — почему первым убит Стивен Беббингтон, а не сэр БартоломьюСтрендж. Если отвлечься от времени и места совершения этих трех преступлений,то естественно предположить, что главная и основная цель — убийство сэраБартоломью Стренджа, а два других преступления — следствие первого, и их жертвыкаким-то образом были связаны с сэром Бартоломью. Однако, как я уже говорил,факты — вещь упрямая, хотим мы того или нет, но вначале был убит СтивенБеббингтон, а немного спустя сэр Бартоломью Стрендж. Поэтому создаетсявпечатление, что второе убийство — неизбежное следствие первого, и, стало быть,первое убийство — ключ ко всему этому делу.

Придерживаясь теории вероятности, я весьма склонен былсчитать, что произошла ошибка. Возможно, думал я, первой жертвой должен былстать сэр Бартоломью Стрендж, а мистера Беббингтона отравили по недоразумению.Однако скоро мне пришлось отказаться от этой мысли. Каждому, кто более илименее близко знал сэра Бартоломью, было известно, что он не пил коктейлей.