После занятий в тот день Иган попросил Бака рассказать какую-нибудь древнюю военную историю. Оказалось, что Бак был довольно хорошим рассказчиком. Иган, Лейк и Глэм часто расспрашивали о древних битвах, о которых не было сказано ни в одном из старых текстов, а вместо этого они передавались из уст в уста в семье Бака в течение нескольких тысяч лет. Поэтому после тренировки Бак устроился в своей гостиной, чтобы начать рассказ.

Мы все собрались вокруг, но я никак не мог сосредоточиться на его истории. Мне хотелось узнать, где Кровопийца. Наступил переломный момент. Мне надоело ждать, а папы всё ещё не было рядом.

– Я расскажу вам о Битве за Гюнтский фьорд, – начал Бак. – Самая кровавая схватка между батальоном гномов и несколькими отрядами орков и минотавров, которые недавно присоединились к альянсу эльфов. Они охраняли особенно важный фьорд в Восточных землях С’Марта, чуть ниже Рейджвенфельдских гор и немного западнее.

Я извинился, и сказал, что мне нужно в туалет. Никто не заметил, что я отлучился, и Бак продолжал свою историю, а я направился по коридору, мимо ванной комнаты, замерев у соседней двери. Но она была закрыта. Я уже хотел уйти и заглянуть в следующую дверь, но знакомый голос в моей голове остановил меня.

«Куда ты собрался?

Я здесь».

– Но тут закрыто, – прошептал я.

«То есть ты позволишь запертой двери помешать тебе найти отца?»

Я собрался оправдываться и спорить с топором, но он не дал мне даже слова вставить.

«Да шучу я. Сейчас всё решим».

Раздался щелчок.

Я потянулся к двери, но остановился. Я стоял в коридоре в квартире сварливого мужика и разговаривал с топором, который волшебным образом отпер мне дверь, будто это всё равно что сходить к холодильнику, чтобы что-нибудь перекусить. Я спятил?

«Нет, нет. Действуй».

– Перестань говорить мне, что делать, – прошептал я в дверь.

«Я просто помогаю решиться на то, что ты и так должен сделать».

– Я с топорами не разговариваю, – медленно произнёс я.

«Ещё как разговариваешь, пусть только мысленно».

Я глубоко вдохнул и наконец открыл дверь. Комната явно была личной оружейной Бака. Когда-то это была просто обычная спальня в старом жилом доме. Но теперь вокруг были стойки с древним оружием и доспехами всех видов. Некоторое оружие было простым и заржавевшим, возможно, от крови; другое было инкрустировано драгоценными камнями или расписано замысловатыми узорами из блестящего золота. Кровопийца покоился на стойке, окружённый пятью боевыми топорами разных форм и размеров.

Как в документальном фильме про анонимных свидетелей, где лица участников размыты, остальные топоры померкли рядом с Кровопийцей.

«Забери меня.

Спаси своего папу».

– Как ты мог узнать то, что никому неизвестно? – прошептал я.

«Я не знаю, где он. Но ВМЕСТЕ мы найдём его. Моя сила в тебе. И только ты можешь высвободить её. Забери меня, позволь мне называть тебя своим новым владельцем, и мы исправим всё, что было неправильно. Обещаю».

Я сделал ещё один шаг к стойке с оружием. Серебряная ручка Кровопийцы с замысловатым узором сияла, словно заряженная электричеством. Чёрное лезвие было отполировано как обсидиан, хотя это всё же был металл, а не камень. Топор поблёскивал, и я знал, что он говорит правду.

Я протянул руку и обхватил рукоятку Кровопийцы, которая оказалась удивительно холодной.

И мир исчез.

Сказать, что я просто перенёсся в другое место, значит, не сказать ничего. Когда рука коснулась топора, мои пальцы онемели. Синие огоньки заискрились в моей ладони, и я смог видеть сквозь кожу. Я видел свои собственные кости, вены и сухожилия, ставшие яркими на несколько мгновений. Теперь вся моя рука пылала в огне. Потом это свечение распространилось по всему моему телу. Всё, кроме топора, исчезло, как будто нас поглотил тёмный огонь. Мне казалось, что я вообще больше ничего не смогу чувствовать. Вместо этого мы парили, растворившись в абсолютном нигде. Нет, даже не парили – не было ни ветра, ни земли, не было ни подъёма, ни падения.

А потом я увидел своего отца. Сначала я мог видеть только его лицо, окружённое мерцающими краями реальности. Он был грязным и сильно похудевшим с тех пор, как мы виделись в последний раз. Совершенно измотанный, с ввалившимися глазами. Я боялся, что схожу с ума, но при виде отца это стало совсем не важным.

Постепенно я стал различать и другие детали. Его спутанные волосы, шея и грязная рваная рубашка (футболка My Little Pony – признак того, что у его похитителей либо мало денег, либо своеобразное чувство юмора). Он был грубо выбрит, потому что на лице были видны засохшие капельки крови на многочисленных мелких порезах.

За ним я видел каменную кладку. Кровать была просто деревянной, без простыней, без матраса, без подушки. Тут же лежала потрёпанная книга «Тёмный эльф» Роберта Сальваторе. Непонятно, то ли они так пытали его, переубеждали или всерьёз считали это актом милосердия.

Отец был прикован цепями к стальным ножкам кровати. Маленькое грязное ведро стояло в углу камеры.

Так вот что это – камера!

И я понял, что это не сон. Это видение. И я никогда не видел отца таким измученным. Похитители сбрили его бороду! Для гномов борода – это не просто повод для гордости, в ней отражается вся личность гнома, вся его истинная суть. Они знали это и всё равно сбрили её.

Мой папа разговаривал с кем-то, кого мне не было видно. Я мог видеть только затылок похитителя с длинными сальными волосами, прилипшими к черепу. Высокий, тощий человек с заострёнными ушами, которые нельзя перепутать с другими.

У меня было смутное ощущение, что мы уже встречались, но это бред, потому что, кроме Эдвина, я не знал никого из эльфов, а этот был явно старше и выше моего друга. Тем более я не видел его лица, почему тогда он мне казался таким знакомым? Мне не давали покоя его жесты, осанка, манера двигаться. Язык его тела я, казалось, знал лучше, чем жесты собственного отца, как будто я провёл с парнем, который удерживал моего папу в плену, больше времени, чем с кем-нибудь другим на планете.

Но это просто невозможно. Я его впервые вижу. Но ответ, который объяснял это странное ощущение, лежал на поверхности. Может быть, я знал кого-то, кто с рождения пытался подражать этому человеку? Но я отказывался верить в это. Слишком жёстким был бы для меня этот удар. И я просто сосредоточился на лице отца, смотревшего на эльфа по другую сторону решётки.