– Давайте выслушаем его! – сказала она. – Он может знать, где Тревор! Конечно, стоит расследовать…

Но всё без толку. Либо они не слышали её, либо не хотели слушать.

– Грег, ты должен понять нас, – сочувственно объяснил Данмор. – Дело не только в недоверии к словам твоего эльфийского друга, но видения, которые ты описал, кажутся… невероятными. Кроме того, Кровопийца говорит только то, что ты хочешь услышать, это не всезнающее существо. Всё зависит от твоих собственных слабостей и желаний, Грег.

– Пфф! – громко кричал Оой. – При условии, что он вообще ему что-то открыл! Я очень сомневаюсь, что столь значимый артефакт выбрал такого никчемного гнома в качестве следующего владельца. Это нелепо!

Большинство членов Совета поддержали его одобрительными возгласами.

– Могу ли я выступить на стороне мальчика? – раздался голос у меня за спиной. Я обернулся и увидел, что Бак стоит в дверях и вместе с ним пять моих одноклассников.

Аудитория ахнула. Бак Знатнобородый среди гномов был, по-видимому, легендарной фигурой, которая редко появлялась на публике.

– Позволяю, – сказал Данмор.

Бак сделал несколько шагов вперёд и оказался почти в центре комнаты, совсем рядом со мной.

– Кровопийца не обращался ко мне, – произнёс он. – Его отдали мне, потому что у меня есть отдалённое кровное родство с последним из его известных владельцев. Но это ничего не значит. Он выбрал не меня. Кроме того, возраст и статус гнома не имеют никакого значения для такого древнего оружия. Думать так – значит думать по-эльфийски!

Члены Совета громко запротестовали, видимо, оскорблённые его предположениями.

Я был ошеломлён тем, что Бак был на моей стороне. В конце концов, он почти всё время высмеивал меня на тренировках за промахи почти во всех видах гномьих боевых искусств.

– Никто не знает, как и почему могучее оружие выбирает себе владельца, – продолжил Бак. – Даже во времена Земли отделённой это всегда оставалось загадкой. Даже лучшие кузнецы гномов не знали, почему и как их зачарованное оружие проявляет свою истинную силу. Это воля земли и богов, а не наша. Опасно полагать, что мы знаем лучше.

После того как он закончил, в Совете разгорелись споры. В конце концов их призвали к порядку.

Следующим слово взял Фенмир Мистмохнус – как выдающийся эксперт по гномьей магии. Я был уверен, что он поддержит меня, – в конце концов, он сам как-то сказал, что те, у кого есть способность, – особенные.

– Данный молодой человек ничем себя не зарекомендовал на наших занятиях, – сказал он. – Да, у него есть способность, и это достойно восхищения, но в остальном он ничем не примечателен.

Кто-то выкрикнул из задних рядов (голосом Глэм):

– Ты откуда знаешь? У самого способностей нет!

Удивительно, но среди членов Совета это вызвало приступ веселья.

Фенмир покраснел от гнева.

– Именно это я и хотел сказать! – возмутился он. – Поэтому я и считаюсь отличным инструктором, потому что смотрю со стороны. Отсутствие дара помогает мне сосредоточиться исключительно на фактах, доказательствах, знании магии. И теперь я подхожу к самому главному: возможно ли, хочу я спросить, чтобы Кровопийца вообще провоцировал какие-либо магические видения, не важно истинные или ложные, без помощи гальдерватна?

Совет тихим вздохом признал его правоту. Я тоже понимал, что вряд ли смогу это объяснить. Как Кровопийца показал мне это все без магии? Я видел, что многие в Совете согласно кивали.

– Должно быть, теперь на поверхность вышло больше гальдерватна, чем мы думали! – сказал я наконец. – Наверняка.

– Вряд ли это возможно, – сказал Фенмир пренебрежительно.

– А как насчёт животных? – крикнул я в ответ.

– Про каких таких животных? – выкрикнул Оой.

– Поясни свою мысль, – попросил Данмор.

Я напомнил им, что к животным возвращалось их исконное шестое чувство – инстинктивная ненависть к гномам. Из-за этого теперь на всех нас нападают животные почти каждый день. Сам Данмор говорил мне, что это, возможно, признак надвигающегося возвращения магии. Почему древние реликвии не могут испытывать то же самое?

– Да, тут есть над чем задуматься, – согласился Данмор.

– Это все эльфийские происки! – завопил Оой, вызвав очередной шквал жарких криков и споров в Совете. Данмор быстро призвал собравшихся к порядку.

– Давайте проголосуем по этому вопросу, – сказал он. – Кто выступает за расследование утверждений о том, что старейшина Пузельбум находится в плену у предполагаемого лорда эльфов Локьена Алдарона на секретном этаже здания «Хэнкок», скажите «ага».

Удивительно, но многие заагакали, но на самом деле – всего человек двадцать из ста двадцати пяти присутствовавших членов Совета. Фогги оказалась единственной старейшиной, кто проголосовал за.

– Кто против? – спросил Данмор. Мне показалось, что в зале грянул гром.

– Каков результат, Рунгрен? – обратился Данмор к тщедушному гному, которому можно было дать лет восемьдесят или даже девяносто, пристроившемуся позади стола старейшин. Он поднял глаза, услышав своё имя. Его рука бешено строчила что-то в свитках, разбросанных по его столу.

– Семнадцать голосов за, включая один голос Старейшины, – сказал Рунгрен. – И сто одиннадцать против, включая семь голосов Старейшин. Пятеро воздержались. Окончательный итог двадцать шесть за, и сто семьдесят четыре против.

Я был удивлён, как старый гном смог подсчитать это всё, опираясь исключительно на слух. Как по мне, так это была просто какофония.

– Предложение отклонено, – бесцеремонно сказал Данмор.

Глухой стон разочарования сорвался с моих губ.

– Прости, Грег, это решение Совета, – сказал сочувственно Данмор. – Таким образом заключаю: ни один гном не имеет права что-либо предпринимать в отношении того, что нам сегодня рассказал Грег. У нас до сих пор нет никаких доказательств, что эльфы замешаны в этом. И пока таких доказательств у нас не появится, мы не будем касаться этого вопроса, чтобы не нарушить Тринмурский пакт.

– Правильно, правильно! – кричал Оой, хотя его никто не спрашивал.

– Приступим, – продолжил Данмор, – ко второму пункту повестки сегодняшнего Всемирного съезда…

Его речь была прервана внезапными криками из коридора, который вёл в зал собраний имени Досгруда Серебряного. Крики повторились – теперь уже гораздо ближе. Потом раздалось несколько ударов, от которых дрогнуло всё Подземелье, и с потолка на меня посыпалась штукатурка.

– Во имя Лэндрика Странствующего, что происходит? – спросил Данмор. Спустя несколько мгновений он получил ответ. Двери зала собраний влетели внутрь, и на задние ряды рухнула искорёженная металлическая перекладина и обломки петель.

Пыль от бетонной дверной рамы толстым, как сугроб, слоем легла перед входом. Спустя пару мгновений нас укутало тоже, а когда пыль немного улеглась, стало ясно, с кем мы имеем дело – с троллями.