Сегодня место было заполнено высокопоставленными представителями гномов и лидерами сообществ со всего мира для первой за последние десятилетия сессии Всемирного съезда.

За длинным столом в центре зала собраний вплотную друг к другу сидели восемь из девяти старейшин – избранных руководителей Совета. Каждый их голос весит в десять раз больше, чем голос обычного члена Совета.

Я сидел один за каменным столом чуть меньшего размера лицом к старейшинам. Единственное свободное место среди них принадлежало моему отцу. Данмор Брадобреец сидел посередине. Он не улыбнулся, но вежливо кивнул мне.

– Рад снова тебя видеть, Грег, – сказал он. – Рад, что с тобой всё в порядке.

– Спасибо, – ответил я, хотя не был уверен, что он расслышал меня за гомоном ста двадцати пяти перешёптывавшихся членов Совета (и сотен приезжих чиновников), окружавших нас со всех сторон.

Финрик сидел за другим столом позади меня. Ему не разрешили сесть со мной, поскольку только я буду говорить с Советом. Ранее Финрик объяснил, что гномы высоко ценят способность говорить за себя. Это было одной из нескольких причин, по которой в нашей культуре не было адвокатов.

Я никак не мог оторвать взгляда от свободного места, на котором должен был сидеть отец. На нём всё ещё было написано его имя, выгравированное на большом камне перед его стулом в конце стола. Я сглотнул слёзы. Я ещё успею поплакать из-за того, что произошло, сейчас не время. Сейчас, когда я был так близок к его возвращению.

– Прошу тишины! – громко сказал Данмор, когда все члены Совета заняли свои места.

Его голос грохотал в великолепно отделанной каменной зале. Форма стен и потолка максимально усиливала его голос, и все сразу же замолчали.

– Мы собрались на наш первый за почти тридцать лет Всемирный съезд, – сказал Данмор.

Благодаря акустике, его голос звучал как голос бога, а не толстого гнома, который доедает куски индейки из своей бороды.

– Приветствую всех представителей местных Советов со всего света. Повестка дня на сегодня будет краткой, но, несомненно, последствия принятых решений будут иметь большое значение в будущем. Сегодня на повестке дня стоят следующие вопросы: во-первых, от юного Пузельбума мы услышим новое свидетельство враждебных преступлений эльфийских юнцов и проголосуем за наш курс действий. Во-вторых, мы обсудим Мстю, затем проведём окончательное голосование, чтобы решить этот вопрос раз и навсегда.

За этим последовала серия возмущений и бормотаний членов Совета и аудитории. Данмор проигнорировал их и продолжил:

– Но сначала позвольте мне представить старейшин нашему юному гостю, – сказал Данмор, поворачиваясь ко мне. Он начал по порядку слева направо:

• Вера Плоскощук – пухлая маленькая женщина с жиденькой рыжей бородой. Когда её представили, она слегка потёрла свои усы, и я поклялся, что почти каждый гном смотрел на неё с завистью.

• Дон Драконобрюх – тощий мужчина с чёрными с проседью волосами. По какой-то причине Данмор посчитал уместным указать, что Дон был чемпионом-едоком и побеждал в конкурсе на чикагском фестивале крылышек в Баффало четырнадцать лет подряд.

• Форджи Нутрокаменный – упитанный старик с лохматыми белыми волосами. Его зубы, когда он улыбался, были совершенно чёрными.

• Ара Потаённая – низенькая, стройная женщина с пушистой копной вьющихся белых волос на голове. Она носила вздымающуюся шубу и множество сверкающих украшений, как будто считала себя королевой.

• Геб Меченосец – высокий (для гнома, конечно, – в нём было всего около 175 сантиметров) мускулистый мужчина с седыми волосами и широкой чёрной бородой. Данмор сказал, что Геб был лучшим из ныне живущих борцов на мечах среди гномов.

• Фогги Кровокипящая – женщина средних лет, которая тепло улыбнулась, когда её представили. Её глаза увлажнились, и я понял, что она, должно быть, была близкой подругой моего отца. Данмор пояснил, что она местный врач и создатель полезных для здоровья зелий.

• О’Шоннесси О’Хаген Джеймсон был самым низким в комнате – ростом чуть более 120 сантиметров. У него было немного волнистых чёрных волос на голове и тлеющие бусинки чёрных глаз. Его лицо, казалось, навсегда застыло в насмешке.

– О’Шоннесси, которого мы все называем Ооем, – сказал Данмор. – На самом деле лепрекон, очень редкая народность гномов. Он один из двухсот семнадцати оставшихся лепреконов.

Я раскрыл рот от удивления.

– Разве лепреконы существуют? – спросил я.

Оой немедленно вскочил на стул. Даже стоя на стуле, его голова едва поднималась выше голов остальных старейшин, сидевших рядом с ним. Он злобно уставился на меня.

– Конечно, мы существуем, ты, жирдяй! – завопил он.

Признаюсь, я ожидал, что у него будет ирландский выговор, но его акцент оказался настолько чикагским, что не хватало густых усов на лице, а в руках пива и хот-дога. Должно быть, он заметил, что я едва сдерживаю ухмылку, потому что он несколько раз подпрыгнул от дикого гнева. Затем он показал мне маленький кулак.

– Прекрати ухмыляться, щенок, или я пойду и кулаками сотру эту улыбочку с твоей самодовольной морды! – истерил Оой.

Другие старейшины Совета закатили глаза, как будто это было обычным явлением.

– А что, все лепреконы такие злющие? – спросил я у Данмора.

– О-о-о! – зашёлся в крике Оой, указывая на меня дрожащим пальцем. – Он расист!

Я покачал головой в ошеломлении. Остальные старейшины Совета наконец-то вступились и попытались успокоить Оойа. Фогги положила руку ему на плечо и сказала что-то, чего я не расслышал, но, похоже, это подействовало. По крайней мере, он перестал сердито подпрыгивать на стуле.

– Я уверен, что Грег не хотел вас оскорбить, – сказал Данмор. – Вы все должны помнить, что Грег ещё не знаком со всеми тонкостями нашей культуры. А теперь, пожалуйста, садитесь, Оой, и мы продолжим.

Оой наконец сел, но всё ещё не сводил с меня яростного взгляда.

– Замечательно, – сказал Данмор. – Я призываю заседание представителей Всемирного съезда к порядку.

– Что значит, не будет никакой спасательной операции? – не сдержавшись, кричал я на старейшин Совета, вскоре после того как объяснил, что точно знаю, где держат в плену моего отца.

– Мы не уверены в правдивости ваших заявлений, – сказал старейшина совета Форджи Нутрокаменный.

– Зачем мне это выдумывать? – спросил я.

– Потому что ты не можешь доверять словам, сказанным твоим другом, – завопил Дон Драконобрюх. – Эльфы есть эльфы, все стоят друг друга!

– Лживые брыдлы они все! – крикнул член Совета у меня за спиной.

– Его подослали эльфы! – сказал сторонник теории заговора.

Одним из немногих голосов, которые мне удалось разобрать, был голос Фогги, врача Подземелья и старейшины, которая, как мне казалось, была другом моего отца.