Да, кролики были интригой. Во всех обзорах на представление Ночной Сучки сообщалось о них, но ни в одном не упоминалась босоногая певица под деревом – так называемое коллективное видение всей аудитории. Писать о нем было бы спойлером.

Итак, на сцену выходят кролики, сначала один, потом несколько, потом еще штук двенадцать. Некоторые съеживаются возле лесного фона. Другие, кажется, того и гляди прыгнут прямо в зал, так близко они к краю сцены. Ночная Сучка тем временем ждет, неподвижная, как тьма вокруг нее. Видна каждая ее мышца, ее напряжение, ожидание, начертанное на ее теле.

Маленькие груды костей, сверкающих золотом, усеивают темную сцену. Ночная Сучка стоит в центре и вскидывает вверх руки. Медленно, по мере того как музыка затихает и по залу разносятся глухие низкие ноты, она поднимает ладони, будто дирижируя самым медленным и самым тихим оркестром из всех, что только можно себе представить. Когда ее руки всплывают выше и выше, груды костей сдвигаются и мерцают, а золотое покрытие ловит свет прожектора и отражает его в миллионе блестящих осколков. Кролики в страхе прыгают за сцену, а кости поднимаются, словно на веревочках, как будто они какие-то потусторонние марионетки-зомби, хотя зрители не видят ни веревок, ни механизмов, как бы пристально они ни прищуривались, как бы тщательно они ни смотрели. Кости принимают форму мелких животных, хотя и необычных. Этот койот с длинными ушами напоминает лугового кролика. Другой похож на оленя, но с крошечной кошачьей головой. Еще один, с задними лапами кролика и разветвленными рогами, никак не мог бы существовать в природе. Тем не менее все кости обладают природными качествами, скажут потом зрители. Даже логическими качествами. Они имеют смысл в мире Ночной Сучки – их легкие, деликатные движения, их головы, которые поворачиваются туда-сюда, маленькие осторожные шаги, то, как они падают на пол и сами себя воссоздают, словно посредством божественной силы.

После этого Ночная Сучка и скелеты животных исполняют сверхъестественный танец – «волшебную охоту», как называют его критики. Она по очереди движется в такт каждому из позолоченных скелетов, а потом нападает на них, и все это в ритме низких частот, мрачной музыки. Зрители сообщают, что могли бы смотреть представление бесконечно, настолько они в восторге от движений женщины и костей – которые, кажется, без особых усилий плавают по сцене сами по себе, как она это сделала? – настолько они ошеломлены зрелищем, настолько озадачены тем, что они видели, и неспособны отделить реальность от артистизма.

В ту ночь все они ждали того, что будет дальше, потому что, конечно, слышали, что должно было случиться. Теперь о шоу писали и освещали, критиковали, анализировали, осуждали и рассматривали со всех возможных сторон критики, писатели, зоозащитники и общественность в целом. И хотя было действительно немного неправильно идентифицировать Ночную Сучку просто по ее убийству кроликов в реальном времени на сцене, она была наиболее известна именно этим, следует отметить, что было так много других аспектов выступления, гораздо более интересных и своеобразных. И вот, после своего танца с костями она гоняется за кроликами, теперь скрытыми в тени; сама охота странно прекрасна, опьяняющая даже в тот момент, когда она набрасывается и сжимает зверька зубами, трясет и трясет, пока он безвольно не повиснет у нее во рту. В театре тишина, мертвая тишина, она кладет неподвижного зверька на сцену и смотрит на зрителей. Она рычит, и им становится не по себе. Кажется, теперь она охотится за ними. Несколько человек медленно поднимаются и выходят из зала. На миг повисает тишина, а затем начинается столпотворение, когда Ночная Сучка выпрыгивает в зал, а зрители вскакивают со своих мест и, крича, бросаются врассыпную.

Некоторые зрители сообщают, что их необъяснимым образом загнали в лесную зону, где настолько густая листва и гроздья винограда, что трудно понять, созданы ли они самой художницей или это пространственно-временна́я аномалия, которая возникает лишь на время выступления и тут же исчезает. Потом, по словам одних, они наткнулись на логово матерей-оборотней, которые с радостью их встретили и накормили изумительным супом. Другие сообщают, что встретили чудесных женщин-птиц с удивительными крыльями, которые научили их летать, и таким образом они покинули театр. Третьи говорят о женщинах, которые появлялись и исчезали по их собственному желанию, как божественные призраки, и вызывали у зрителей настолько острое чувство единения, что они плакали и падали к ногам этих женщин.

Коллективная мания и предполагаемые галлюцинации, которые зрители испытывали во время шоу, были подробно изучены психиатрами, и те пришли к выводу, что, должно быть, имело место широкомасштабное употребление наркотиков – ведь каждому зрителю при входе в театр вручался пакетик таблеток с надписью «Вой» и бумажный стаканчик с водой, и настоятельно рекомендовалось быстро проглотить их, чтобы бросить вызов здравому восприятию и насладиться самыми захватывающими эффектами спектакля. Или, возможно, наркотики вводили тайно, закачивая через вентиляционные отверстия, через системы отопления и охлаждения в каждом помещении. Кто мог знать наверняка? Если наркотики были ни при чем, то, пожалуй, аудитория была загипнотизирована, рассуждали психиатры, хотя Ночная Сучка сообщила, что не изучала и не практиковала гипноз. По ее словам, если зрители были загипнотизированы, это было случайно и свидетельствовало о завораживающей природе самого искусства.

«Опьяняющий эффект шоу только подчеркивает артистизм Ночной Сучки», – сообщила Джен в официальном заявлении СМИ, чтобы дать отпор скептикам и ответить тем, кто скажет о шоу, что это было не чем иным, как «бредом обдолбавшихся», а не «подлинным искусством», «серьезным искусством», скорее «обычной интермедией», предназначенной путать и удивлять бестолковые массы. «Эффекты, полученные в конце шоу, представляют собой кульминацию более двух десятилетий кропотливой художественной практики. Экстремальные переживания, которые зрители испытывают на шоу Ночной Сучки, только подчеркивают повышенный уровень, на котором работает художница, и трансформирующие способности искусства».

И в ответ тем, кто называет ее шоу «излишне жестоким», «худшим из представлений» и «мерзостью, вызывающей в воображении самый низменный элемент человечности и выставляющей ее на всеобщее обозрение», сама Ночная Сучка объяснила, что ее работа призвана подчеркнуть жестокость материнства, потому что первое же действие ребенка – это насилие над женщиной, создавшей его. И все же мать любит ребенка самой сильной любовью, известной в этой вселенной.

Он исходит из нас, объясняла она в интервью. Он вырывается из нас, буквально разрывает нас пополам в потоке страшной боли, крови, дерьма и мочи. Если ребенок не может сам попасть в мир, его вырезают ножом. Его вынимают из нас, а вместе с ним разрезают наши органы, которые потом зашивают обратно. Возможно, это самый жестокий опыт, который может испытать человек, кроме самой смерти. И этот спектакль призван подчеркнуть жестокость, силу и тьму материнства, поскольку современное материнство стерилизовано и дезинфицировано. Мы – по природе своей – животные, и отрицать нашу животную природу или наше человеческое достоинство – это преступление против существования. Женское начало и материнство, пожалуй, самые могущественные силы человечества, и конечно, мужчины поспешили их подавить, поскольку справедливо опасаются этих сил.