И вдруг что-то как будто взорвалось у него в голове. Желаниеударило в виски, как молот. Тяжело бухнуло сердце, стало жарко и трудно дышать.И уже не нужно было уговаривать себя не вспоминать, повторяя, как заклинание –никто, никогда, ничего не узнает. Она узнала. Он теперь не один, и дьявол,скорчившийся в углу, вдруг показался маленьким и нестрашным.

А может, его и вовсе нет, этого дьявола? Тимофею былонаплевать на него.

Он держал в руках Катерину, живую и теплую, прижимавшуюся кнему так сильно, что ему пришлось опереться на стол, чтобы не упасть.

– Катька, – пробормотал он сухим ртом. – Катька, я больше немогу…

В безумии, с которым они набросились друг на друга, не былоничего человеческого, лишь острая, как нож, звериная необходимость. Словностремясь отделаться от страшных воспоминаний, они катались по ковру, делая другдругу больно, но эта сладкая, жгучая боль приносила облегчение. Очищала душу.Позволяла все, все забыть. Она растворяла кислоту, переполнявшую их, и кислота,шипя, превращалась в пар, едкий, но уже не опасный…

* * *

– Игорь Вахтангович, – говорила Катерина, стараясь бытьубедительной, – я не предлагаю вам устраивать за спиной Тимофея Ильича какие-тонесанкционированные мероприятия. Просто я уверена, что рано или поздно этоможет понадобиться, и если мы не будем готовы – грош нам цена как специалистам…

От непрерывных телефонных разговоров у нее ломило висок игорело ухо. Придерживая плечом трубку, она быстро писала на компьютереочередную речь для Кольцова. Спичрайтер слег с ангиной – жарким июльским днемвволю посидел под кондиционером…

Еще утром ей пришло в голову, что нужно бы сляпать несколькоматериалов, которые пойдут в прессу и на телевидение в случае каких-тофорс-мажорных обстоятельств. Запас на такой случай всегда имелся, но Катеринехотелось получить разрешение на совершенно необыкновенный подстраховочныйматериал, который, по ее мнению, сработает, как внезапно разорвавшаяся бомба..

Пока Абдрашидзе тянул и мямлил, и Катерина поняла, чторазрешать ему ничего не хочется. А вдруг разрешишь совсем не то, что нужнохозяину? Не избежать тогда неприятностей…

Она перекинула трубку к другому уху и, не отрываясь откомпьютера, позвонила Приходченко.

– Олежек, – сказала она вкрадчиво. – Я понимаю, что у тебямедовый месяц, но ты мне срочно нужен, чтобы воздействовать на Абдрашидзе. Совсей полнотой, так сказать, и ответственностью. Давай я тебе, коротенько, минутна сорок, изложу суть. А?

– Катька, я не хочу никакой полноты и ответственности, –возразил Приходченко. – Я еще до сих пор въехать не могу в то, что у меня все впорядке. Ребенок в безопасности, мамаша на курорте, а Динка на моей даче.

– Вместе с тобой, что характерно, – уточнила Катерина.

– Вместе со мной, – согласился Приходченко. – Если бы мнегод назад кто сказал, что все так будет, я бы ни за что не поверил… А Динкатоже говорит – с ним что-то не то, я думала, он тебя убьет. Это она так проТимофея сказала. Нет, ну ты представляешь, она от него ушла! Еще когда у менявсе непонятно было, и жена с тещей присутствовали в полном объеме, и квартируподжигали, и все такое. А она ушла… От Тимофея! Ко мне!

– Олег, – перебила его Катерина, понимая,

что начальник сейчас ни о чем другом говорить не может. Онаего не осуждала. Он жил в аду одиннадцать лет. Он имел полное право одиннадцатьдней пожить в раю. – Я, конечно, не гожусь в знатоки и инженеры человеческихдуш, но понимаю, что она тебя любит, и, кроме тебя, ей никто не нужен. НиТимофей Кольцов, ни Борис Ельцин, как это ни странно. И мне ты тоже нужен.Может, не так сильно, как твоей Дине, но все-таки очень. Так что послушай меняхоть пять минут, а? А потом из своего Эдема позвони Абдрашидзе. Он нас сПаниным уже слышать не может…

– Валяй, – согласился Олег. – Я весь внимание.

Изложив начальнику суть дела и получив обещание договоритьсяс Абдрашидзе, Катерина дописала речь и позвонила Мише Терентьеву в Калининград.Размякший от жары и близкого моря, Миша на вопросы отвечал вяло, и Катеринавдруг перепугалась – а делается там что-нибудь или калининградская пресс-службадавно наплевала на предстоящие выборы и потихоньку греется на солнышке?!

– Миш! – закричала она, когда выяснилось, что к завтрашнемуприезду Тимофея никто не готов. А между тем давным-давно следовало подписатьдоговор со штабом флота о Дне рыбака и Дне Военно-морских сил. Министру МЧСдаже еще приглашение не отправили, не то что ответа не получили, и,соответственно, непонятно было, участвуют в празднике спасатели или нет. Былоеще десятка два мелких дел, вроде публикаций и подготовки плакатов, которые сместа за последнюю неделю тоже не сдвинулись.

– Миша, – повторила Катерина уже спокойнее, понимая, чтоесли она сейчас устроит Терентьеву выволочку, то делу это никак не поможет, аМиша будет дуться и жалеть себя еще две драгоценные недели.

Катерина не была начальником-самодуром. Самодурой, какназывали это в каком-то кино. К сотрудникам она подходила творчески и быласогласна со стариком Карнеги в том, что чем больше людей ругаешь, тем хуже ониработают.

– Я прошу вас, Миш, проконтролировать праздники. Времени ужеосталось мало, а мы договор о спонсорстве так и не заключили. Кроме того, нужночетко понять, что нам должны за наше спонсорство – сколько будет репортажей,статей, упоминаний, интервью.

– Я все знаю, – . проворчал смущенный Терентьев. Катеринарастолковывала ему совсем элементарные вещи, как дурачку или студенту. Уж лучшеб ругалась.

– Да, Миш, Слава прилетит послезавтра с молодежнойпрограммой, которую утвердил Кот Тимофей. Помогите ему, ладно? Он у нас такойэнтузиаст, я боюсь, как бы он не переборщил…

Вот это уже лучше. Это значит, что она ему доверяет.Последить за Паниным – легко. С большим удовольствием. Вместе с ним мы горысвернем.

Катерина почувствовала, как на том конце провода МишаТерентьев воспрял духом. Слушая его голос, который становился все увереннее иувереннее с каждой минутой, Катерина переложила трубку и вытащила серьгу изгорячей уставшей мочки.

Бриллиант брызнул ей в глаза россыпью мелких ледяных искр.Непонятно, откуда взялся вечером солнечный луч, отразившийся от камня. Может,он притягивал к себе солнце?

Тимофей находился в Питере дня три. Он должен был приехатьвчера вечером, или сегодня утром, или хотя бы сегодня вечером. Вместо этого онпозвонил и попросил отменить его встречу с председателем Совета Федерации исрочно улетел на Урал вместе с премьером, инспектировавшим регионы.

Позвонил он не ей, а Абдрашидзе, Катерина об изменении егопланов узнала случайно и моментально затосковала.