Он улыбается мне, подает руку раскрытой ладонью вверх, и его неотрывный взгляд словно и есть та магическая цепь, что неотвратимо влечет меня всё ближе к нему.

И вдруг я останавливаюсь.

Амори ждет. Он старательно удерживает улыбку, сохраняет её ласковой и ободряющей, но в уголках губ затаилось нетерпение, а в прекрасных глазах – настороженность. Протянутая ко мне с мольбой и поощрением рука замирает.

Он мучительно долгое напряженное мгновение смотрит на меня, а я – на него.

И я очень медленно, отрицательно качаю головой. Подхватываю пышные юбки, разворачиваюсь и бросаюсь наутек. Теряю на бегу диадему, шлейф, изысканные золотые кружева облетают с платья как ненужная шелуха…

Последнее, что я вижу во сне – лицо Амори. Взгляд бездонных, фамильных глаз Шамборов прикован ко мне, и от клокочущих в них чувств у меня сжимается сердце. На миг – краткий миг – через эти глаза я смотрю на его деда… и я вновь отступаю.

Взгляд этого, живого Амори переполняется нестерпимой горечью, и сорвавшаяся слеза перечеркивает его совершенное скульптурное лицо.

Он не стирает её. Не скрывает. Даже не замечает. Он смотрит и смотрит на меня.

И я, не выдержав, отворачиваюсь первой.

***

Я открыла глаза и какое-то время лежала неподвижно, храня впечатления от недавнего сна.

Этьен, чье горячее тело грело меня лучше одеяла, чутко проснулся. Я прижалась к нему, продлевая состояние утреннего покоя и блаженства перед тем, как безжалостно его разрушить.

– Нас обнаружили, – коротко сообщила.

Этьен помолчал, обдумывая, но не сомневаясь в моих словах.

– Сколько у нас времени?

– Не знаю. День, два… час?

– Тогда надо уходить, – маг прижался жаркими губами к моему виску и легко поднялся, увлекая за собой.

– У меня есть дом на границе с Гортенхеймом, – заговорил он, двигаясь скупо и экономно. – О нём никто не знает. Оттуда можем отправиться куда угодно. И заняться чем угодно.

От его спокойствия и собранности тугой узел внутри меня развязался.

Глядя, как Этьен достает приготовленные рюкзаки, как обстоятельно собирается, как уверенно бросает ради меня безопасное обжитое место, я поверила, что всё еще может наладиться.

– Школа, – вскинула я голову. – Давай откроем школу, Таран. Твои знания плюс моя сила.

– Школа, – улыбка смягчила четкое, словно высеченное из камня, лицо мужчины. – Чудесная мысль.

Мы двигались синхронно как раньше в единой связке, завершая недолгие сборы.

Он вдруг шутливо подсек меня аккуратной подсечкой, и я упала в его объятия, не желая противиться.

– Алинор, – жарко прошептал Этьен, зарываясь лицом в мои волосы, пылко и быстро целуя в шею. – Надышаться тобой не могу.

Я засмеялась, охотно отвечая на ласку, но увлекаться не стала, удержала его руку.

– Этьен, – заговорила серьезно. – Я вдруг вспомнила… Ритуал Разделения, возвращающий молодость, пожирает слишком много энергии, он берет в оплату саму жизнь, так писали в учебниках.

Я собралась с духом:

– Сколько?

Он помрачнел, моментально расшифровав мой вопрос. Всё же магическая сонастроенность позволяет понимать друг друга с полуслова.

– Десять лет, – негромко ответил.

– А потом?

– В течение суток я состарюсь и умру.

Я скупо кивнула, складывая походное одеяло. Никак не получалось сложить его ровно, края то и дело торчали из скатки, руки подрагивали.

Я бросила его и вышла из дома.

Подошедший Этьен привлек меня к себе.

– Алинор, – он возвышался надо мной как скала, защищая от поднявшегося ветра как от жизненных невзгод. Я только-только поверила, что так будет всегда. – Я прожил долгую жизнь. Сто лет – хороший возраст.

– Сильные маги могут больше…

– Я растягивал свою жизнь, только чтобы увидеть тебя. Ты вернулась, и я провел ритуал. Отдал остаток жизни за десять лет молодости и оплатил услугу природников магией. Я не жалею. Лучше день с тобой, чем одинокая невнятная старость…

Я снова кивнула, принимая его выбор. Да и, собственно, что мне было делать?

– Схожу к водопаду, наберу воды.

– У нас есть запас, – заметил он.

– Хочу ополоснуться по-быстрому, – пожала плечами.

Ну и пережить очередное душевное потрясение. Тоже по-быстрому.

– Я скоро, – пообещала.

– К твоему возвращению всё будет готово, – заверил он, провожая меня взглядом.

***

На полпути к водопаду я встала, пригвожденная к месту четким осознанием. Поколебалась пару мгновений и со вздохом раздвинула ветви, ясно представляя, кого сейчас встречу.

Он стоял неподвижно, бесстрастно глядя в падающие водяные струи, и только когда я подошла ближе, повернул ко мне лицо. Холодное и надменное лицо короля, лучшего мага современности и… оскорбленного мужчины.

Все звуки разом стихли. Воздух, казалось, потяжелел, потрескивая от напряжения.

– Старик оказался жив и по-прежнему хорош. Мои якобы лучшие следопыты три дня без толку проплутали в лесу, нашпигованном обманками. Пришлось проверять самому. – Голос Амори звучал буднично, взгляд непривычно блеклых, помертвевших глаз был нечитаем. – Даже жаль убивать такого мага.

Я стремительно сознанием скользнула обратно, потянулась к Этьену. Он почувствовал засевших в лесу солдат. Не торопясь, ушел в дом-пещеру, методично проверил и надел агрант на левое предплечье. «Алинор?» – позвал мысленно.

«Уходи! – взмолилась я. – Ты сможешь, через пещеру».

Этьен непреклонно мотнул головой: «Я не уйду без тебя. Не снова.»

Встал у входной двери, невозмутимый и собранный.

В этой схватке мы с Этьеном проиграем. Не продай Вазаль свой дар за недолгую молодость, у нас был бы шанс, а так… Драться будем отчаянно, но всё равно проиграем. Соперника король не потерпит.

– Дай нам десять лет, – сказала, мгновенно принимая решение.

Он промолчал, только правая бровь дернулась с насмешливым изумлением. Я поняла его так ясно, как если бы он произнес вслух: я убил из-за тебя деда-короля, неужели пожалею мага-отступника?

Я вгляделась в короля Атлиона. Не того, чье лицо обрело для меня законченность только на старом потрете, а того, кто разбудил. Ведь я не знаю до сих пор, я ожила, потому что он меня разозлил или… вспомнила шкаф, битком набитый вытертыми до дыр подушками… потому что растрогал?

– Десять лет, – повторила. – И… я приду к тебе сама.

Он застыл. Не глядя на меня. Не реагируя.