неудачу. На самом деле, это маловероятно: «Голиаф» не предназначался для полётов в открытом космосе, и ребята отлично знали, что на нём им до земной орбиты не дотянуть. В любом случае, посадочных кресел в модуле всё равно было только два…

Шеф поднял взгляд на своих подопечных и закончил:

– Во всяком случае, лично я думаю, что по крайней мере одно тело вы на «Афродите» обнаружите. Будьте готовы и к этому. Никто не знает, что может произойти с человеческим телом после двух десятков лет в невесомости, повышенной радиации и невероятных перепадов температур – с учётом того, что контроль климата на корабле явно уже много лет как не функционирует, но воздушная среда с пониженной влажностью должна была сохраниться.

Подождав, не захочет ли директор Агентства добавить что-то ещё, Воронов раскрыл две лежавшие перед ним небольшие папки и обратился к Казанцеву с Дежнёвым:

– Очень вероятно, что для ориентации корабля, а также и для каких-либо других маневров будет необходимо прибегать к активации и ремонту отдельных узлов «Афродиты». Поэтому мы и выбрали именно вас в качестве оптимального экипажа: пилот, имеющий навык пилотирования больших станций, способный в случае необходимости брать управление кораблём на себя, и опытный техник-программист – знакомый, в том числе, со старыми схемами «Квантон» и программным обеспечением, которые как раз и стоят на «Афродите». Кроме того, мы специально позвали на сегодняшнюю встречу Анатолия Борисовича, чтобы он мог вас проконсультировать о конструктивных особенностях корабля.

Только тут Казанцев сообразил, что этот непонятный Касаткин, которого Саврасов представил ему только по имени-фамилии, и есть конструктор «Афродиты» – этим объясняется и его почтенный возраст, и то, что он уже не занимает никаких должностей в Агентстве.

Все повернулись к человеку, разработавшему первый в истории человечества межпланетный корабль. Казанцев не знал подробностей жизни полулегендарного конструктора, но было очевидно, что вряд ли его жизнь и карьера удачно сложились после всего, что случилось с его главным детищем.

– Позже мы обсудим с вами некоторые отличия электроники «Афродиты» от тех кораблей, на которых вы привыкли сегодня летать, – негромко начал Касаткин. – Сейчас я хотел бы сказать только одну вещь, которую говорил и двадцать лет назад: корабль абсолютно исправен. Мы не знаем, что случилось с экипажем, но моё мнение с тех пор не изменилось – автоматика совершенно ни при чём. Я уверен, что в случае успешной стыковки вы сможете воспользоваться системой жизнеобеспечения и циркуляции воздуха, установленной на «Афродите», как и любыми другими модулями…

Слушая тихий голос пожилого конструктора, явно не привыкшего выступать перед аудиторией, Казанцев подумал, что их полёт способен оправдать Касаткина в глазах его коллег и снять с него то клеймо, которое было на него наложено после исчезновения «Афродиты». Никто из руководства Агентства вслух не ругал Касаткина, и ни одно из проведённых разбирательств не установило признаков каких-либо недоработок с его стороны. Однако после того как инженеры и руководители различных отделов умыли руки и отошли в тень, всю волну критики, упрёков и открытой брани, обрушившейся непрерывным потоком от прессы и общественности на Агентство, принял на себя именно главный конструктор.

Завершил совещание Саврасов, в нескольких словах подытожив имеющиеся на текущий момент сведения об «Афродите», после чего призвал космонавтов хорошенько отдохнуть и с завтрашнего дня приступить к изучению конструкции межпланетного корабля. Все схемы, макеты, подробные чертежи и даже тренировочные модули были уже доставлены из архивов Агентства в тренировочный блок, и в ближайшие дни Алексею с Артёмом предстояло разобраться во всех тонкостях управления «Афродиты», выучить расположение всех блоков, панелей и систем на корабле, узнать его слабые стороны.

– Что думаешь об этом всём?

Всё время после совещания, пока космонавты прощались с директором Агентства и его коллегами, а затем спускались из конференц-зала в главный холл, Артём с Алексеем даже не смотрели друг на друга, но, выйдя на улицу, Казанцев сразу же повернулся к своему другу.

Дежнёв пожал плечами.

– Старик волнуется, – коротко сказал он, – ну, это ведь и понятно.

– Да я не о том, – перебил его Алексей. – Что вообще про наш полёт думаешь?

Артём пожевал губами и сплюнул на асфальт.

– Да чего тут думать, – негромко ответил он, – лететь надо. Там видно будет. По сути, миссия-то плёвая, выведение и сборка на орбите «Добрыни» была куда сложнее, а ведь втроём справились и всего за неделю, помнишь?

– Так это на орбите… – задумчиво возразил Казанцев. – В этом-то всё и дело. Наши премудрые руководы не разводили бы такой огород и таинственность вокруг полёта, если бы нам предстояло подняться до орбитальной станции, а не за семьдесят лунных орбит. Шутка ли!

– Это да, – согласился Дежнёв. – Я кстати даже успел уже побывать на нашем учебном комплексе, мы там завтра будем тренироваться арканить «Афродиту». И успели же натащить столько старого барахла из подвалов…

– Стало быть, у нас есть время до завтрашнего утра, – понимающе кивнул своему другу Алексей. – Напомни, сколько мы с тобой не виделись?..

* * *

Утром, когда петушиный крик из динамика телефона заставил Казанцева оторвать чугунную голову от подушки и вспоминать, как он оказался в незнакомой ему квартире, мысль отметить дружескую встречу уже не казалась Алексею такой удачной.

В комнату засунул голову Артём и широко зевнул.

– Саврасов вроде говорил нам до девяти подойти к начальнику комплекса, – сказал он, протирая глаза. – Шевелись, а то опоздаем.

– Не опоздаем, – вскочил Алексей. – Тут пять минут на машине, а позавтракаем потом, между занятиями.

Спустя восемь часов почти непрерывных лекций, когда головы космонавтов начали пухнуть от количества технических подробностей, касающихся «Афродиты», в учебный комплекс спустился директор Агентства и незаметно приблизился к Казанцеву и Дежнёву.

– Устали? – участливо посмотрел он на друзей.

– Грызём гранит, – лаконично ответил Артём.

Саврасов кивнул.

– Это правильно, никто не знает, что вам может понадобиться в полёте. Чем больше вы будете знать об «Афродите», тем выше шанс успеха всей миссии.

Директор Агентства прошёл немного вперёд и аккуратно опустился на скамейку рядом с Дежнёвым. Тот покосился на Саврасова, а затем так же незаметно перевёл взгляд на Алексея. Тот, не поворачивая головы, удивлённо пожал плечами, но сделал вид, что продолжает рассматривать свои тренировочные ботинки.

Некоторое время мужчины сидели молча. Наконец, директор Агентства слегка наклонил голову вбок и спросил:

– Думаю, вы ведь не успели вчера спросить всё, что хотели?

Артём задумался, а Казанцев тут же выпалил:

– На «Афродите» должно было оставаться неиспользованное горючее. Почему план миссии не предусматривает его использование для нашего возвращения?..

Саврасов покачал головой:

– Без крайней необходимости вы не