будете использовать никакие из элементов «Афродиты» – в особенности, её двигатели. Чем меньше времени вы пробудете на ней – тем лучше. Во-первых, несмотря на все уверения Касаткина, первопричина катастрофы так и не была установлена… Впрочем, это даже не главное. Дело в том, что в случае запуска маршевых двигателей крейсера вам придётся маневрировать с помощью контрольного пульта «Афродиты», а никаких гарантий, что процессор, гироскопы и вообще все системы контроля и управления до сих пор нормально функционируют, нет. Да и потом, наши химики считают, что за два с лишним десятилетия составляющие топлива уже вполне могли начать распадаться.

– Понятно, – безучастно ответил Казанцев.

Тут Саврасов наконец-то повернулся к космонавтам.

– Как вы вообще оцениваете значение своего полёта?

Вопрос был задан с обычной, свойственной директору Агентства мягкой интонацией, но Казанцеву хорошо была известна манера общения своего шефа. Скосив взгляд на большое и грузное лицо Саврасова, Алексей отчётливо увидел, что тот пребывает в необычайном волнении.

Недомолвки и секреты были чужды в отряде – Сергей Борисович всегда относился к космонавтам, как к собственным детям, и любой знал, что кто-кто, а шеф всегда готов тебя выслушать в любое время, помочь советом или делом.

Именно поэтому подобное поведение директора Агентства показалось Алексею по меньшей мере странным.

– Мы должны понять, что случилось с «Афродитой» – прищурившись, медленно ответил на вопрос Саврасова Артём.

– Нет, – покачал головой директор Агентства.

– Вернуть крейсер к Земле, – пожал плечами Казанцев. – И попутно решить вопрос о возможности межпланетных путешествий для человека.

Саврасов несколько раз помотал головой.

– Это всё косвенные, второстепенные задачи, – проговорил он. – На самом деле, от вас требуется только одно – просто вернуться.

Казанцев и Артём незаметно переглянулись, а шеф продолжал:

– Да, вернуться – здоровыми и желательно на исправном корабле. И чёрт с ней, с «Афродитой» и даже с её так называемой загадкой… – устало закончил Саврасов. – Вы хоть понимаете, что сейчас полёты в космос – настоящий космос – висят на волоске? За последние два десятилетия человек лишь несколько раз покидал термосферу, и всего лишь один раз НАСА предприняло миссию к первой точке Лагранжа? Черт возьми, речь уже даже не идёт о других планетах – мы и на Луну вернуться боимся!

К концу своей речи директор Агентства заметно разгорячился и резко замолчал, не желая ещё больше раздражаться. Немного помолчав, Казанцев заметил:

– Но ведь мы проводим глубокую разведку Солнечной системы. Благодаря зондам и телескопам, запущенным людьми в течение последних тридцати лет, мы знаем практически всё обо всех объектах крупнее одного километра в поперечнике в пределах облака Оорта.

– Да, но это всё обычные, эмпирические сведения, – хмуро заметил Саврасов. – Всё время своего существования человечество накапливает багаж таких, в общем-то, достаточно бесполезных знаний. Нам надо заставить работать теорию на себя – мёртвый груз фактов о кометах, астероидах и планетоидах Солнечной системы малоприменим в нашей повседневности.

После небольшой паузы Саврасов продолжил уже более спокойным тоном:

– На последней совместной конференции мы приватным образом обсуждали с НАСА перспективы совместных межпланетных полётов. После «Афродиты» американцы тоже присели на одно место и самостоятельную программу уже проводить не хотят – ну, правда, там им ещё демократы хвост накрутили, в очередной раз урезав бюджет.

– Так значит, всё же планируется миссия на Марс? – взволнованно переспросил Дежнёв.

Саврасов усмехнулся:

– Да, во всяком случае, такая возможность нами обсуждалась. У американцев есть практически готовые корабли и посадочные модули – к тому моменту, когда марсианская программа была окончательно заморожена, НАСА уже готовились к окончательной сборке, так что комплектующие до сих пор хранятся где-то в их ангарах. На проверку всех систем, перепрограммирование, доработку и сборку корабля уйдёт не более одного года. Мы, в свою очередь, можем заменить их устаревшие двигатели на наши новые разработки с «Горгоны», а также обеспечить подъём корабля на орбиту на наших сверхтяжёлых носителях.

С этой точки зрения, полёт к Марсу можно было бы осуществить с минимальными финансовыми, сырьевыми и временными затратами – по сути, ничего нового изобретать вообще нет необходимости, можно брать уже готовые детали.

Но даже при всей своей заманчивости на сегодняшний день такой полёт всё равно невозможен… – протянул Саврасов.

– … До тех пор, пока мы не слетаем в глубокий космос и не вернёмся обратно, – задумчиво продолжил Казанцев. – Верно?

– В общих чертах, – медленно кивнул шеф Агентства. – Я даже не рассчитываю, что вам удастся – во всяком случае, достаточно оперативно – разобраться в произошедшей катастрофе. Но большим успехом будет даже просто ваше благополучное возвращение на Землю. Далеко не все разделяют моё мнение о том, что провал «Афродиты» – это частность, совершенно невероятная и нелепая случайность, но отнюдь не закономерность. Очень многие, даже весьма опытные, учёные крайне скептически относятся к идее межпланетных путешествий человека и не считают возможным длительное поддержание жизнедеятельности человека вне земного магнитного поля.

На этот раз все трое мужчин погрузились в молчание. Саврасов с бесстрастным лицом продолжал смотреть на пол, а Казанцев пытался представить, что должны были чувствовать космонавты, медленно сходящие с ума от голода и безысходности на борту нерабочего космического корабля, удаляющегося с каждой секундой на десятки километров всё дальше от Земли.

– Нам пора, – коротко сказал Дежнёв другу, и Алексей молча кивнул.

Синхронно поднявшись со скамейки, космонавты повернулись к своему шефу.

– До встречи, – коротко скользнув взглядом по лицам Казанцева и Дежнёва, директор Агентства грузно встал на ноги и медленно зашагал к выходу из комплекса.

– И что ты об этом всём скажешь? – риторически пробормотал Казанцев.

– Неужели Агентство что-то скрывает от нас? – Артём повернулся к нему. – Тебе не кажется, что наш старик всё время хочет что-то нам сказать, но никак не может на это решиться?

– Ты и правда думаешь, что Саврасов знает об обстоятельствах катастрофы больше, чем говорит? – Казанцев остановился и удивлённо посмотрел на друга.

– А чёрт их знает… – устало вздохнул Дежнёв. – Ладно, пошли лучше проработаем ещё раз стыковку.

* * *

Старт был назначен на поздний вечер – поэтому в этот день тренировок уже не было, и Дежнёв с Казанцевым смогли наконец-то выспаться.

– Чувствуешь себя готовым к космическим победам? – спросил друга Артём, набивая рот гречкой.

– Главное, чтобы корабли удалось синхронизировать, – задумчиво проговорил Казанцев. – Я очень сомневаюсь, что «Афродита» даст нам отклик на радары и позволит провести автоматическую стыковку.

– Ерунда, – беспечно махнул рукой Дежнёв и потянулся. – Ты же не забыл, кто пилот? С такими компьютерами и системами лазерной корректировки, как на «Родине», мы могли бы при желании пристыковаться даже к консервной банке.

– Да в