Тетя Вася, сидя в полной темноте, перебирала свои таблички ичто-то приговаривала. Надежда нервничала, как все пройдет.

Однако запах лаврового листа долетал и до них, стало быть, жрецв волнении ничего хорошенько не рассмотрел и насыпал на алтарь то, чтоподсунула ему Надежда. Когда раздался хохот, Надежда так и подпрыгнула отлюбопытства, но сдержала себя, да и все равно выйти не могла.

Она беспокоилась, не забудет ли Шоша их выпустить, как вдругуслышала топот и крики.

— Стой, сволочь, стой! Ты так просто не уйдешь...

И тут раздался звук, в котором Надежда без труда узналавыстрел. После прозвучали удаляющиеся шаги, и все стихло. Где-то шумели исмеялись, но возле их двери никого не было.

Надежда решилась постучать в дверь, сначала тихонько, апотом заколотила ногой. Ей показалось, что в ответ раздался стон.

— А, не сидеть же здесь вечно! — рассердилась она,вытащила из ручки ножку от стула и налегла на дверь.

М-да, это только в кино показывают, как герой легко плечомвысаживает дверь. Здесь, в подвале, однако, либо двери были старые, крепкие,либо же Надежда малосильная.

Неудача не сломила Надежду, она прикинула, что дверивсе-таки от сырости должны были подгнить, отбежала в сторонку и налетела надверь с разбега. Дверь что-то произнесла неразборчивым скрипом, но устояла,зато стон раздался громче. Надежда окончательно озверела и рванулась на дверь,как Александр Матросов рвался в свое время на амбразуру дота. Она громкоохнула, рассадив плечо, но зато дверь, рассудив, что с Надеждой лучше несвязываться, поддалась, и Надежда вывалилась в коридор вместе с дверью икосяком.

В пустом коридоре у стены сидел Шоша и зажимал рукойкровоточащую рану в плече.

— Господи! — ахнула Надежда.

— Спокойно, Надя, спокойно, — подоспела тетяВася, — рана, как я вижу, сквозная, это неопасно. Лишь бы крови много непотерял... — Она ловко расстегивала Шошину рубашку.

— Ушел, собака, ушел, — стонал Шоша, — ибогиню унес...

— Это жрец тебя?

— Он.

Надежда пробежала немного по коридору, но потом опомнилась —не хватало еще, чтобы ее пристрелили! Она склонилась, когда увидела на полубелый сверток. Это были священные одеяния жреца.

— О, из простыни сшито! — обрадовалась тетяВася. — Сейчас Шошу перевяжем.

— Грязное оно, — с сомнением произнесла Надежда.

— Ничего, там в больнице антибиотики проколят, а сейчасглавное — стянуть потуже. — Она уже ловко разорвала белое полотно наполосы.

В коридоре появились Слава и еще несколько айсоров.

— Там этих козлов златолицых связали, — сообщилСлава. — Ну, смех глядеть, какие они пьяные были!

— Ага, значит, это для них то снадобье было, —догадалась Надежда.

— Это их он за дверью в той комнате держал, онивообще-то немые, говорить не умеют.

Надежда сбегала посмотреть на ненормальных. И этихполудурков боялись все бандиты города? Но, вспомнив жуткие рассказы проотрубленные головы, Надежда содрогнулась. Каким же наркотиком поил их жрец?

Айсоры посматривали на нее с недоверием, но тетя Вася,появившись, заговорила по-ассирийски, и парни подобрели.

— Вот что, ребята, — сказала Надежда, — надоШошу выносить и в больницу определять. Сможете так его устроить, чтобы милицияне привязалась? Рана-то огнестрельная.

Ребята посовещались и сообщили, что могут — есть в однойбольнице верный человек.

— А этих — с масками, мечами и бородами — надо бы вмилицию сдать, — заговорила тетя Вася.

— Отвезем и положим прямо напротив отделения, —сказал Славка Таракан.

— Нет уж, ты нас обратно сопроводи, — решительносказала Надежда, — тем же путем. Мы тут ни при чем, так что нам незаметновыйти надо.

Парни уже тащили Шошу к выходу. Потом поволокли златолицых.Надежда аккуратно загасила светильники, покачала головой, глядя на пустую нишу,где стояла раньше статуя богини.

В путь по подземным коридорам отправились втроем. Слава велпод руку тетю Васю и освещал путь фонариком. Сзади тащилась Надежда, держа подмышкой неудобный тяжеленный ящик с табличками, и изрыгала проклятия не, хужельвиноголовой богини Ламашту.

Ашот Арутюнян считал, что судьба к нему несправедлива. Онбыл трудолюбив, обаятелен, умен, даже хитер, настойчив. Казалось бы, у негобыло все, что требуется, чтобы сделать карьеру, прославиться, разбогатеть, нопостоянные неудачи преследовали его с завидным упорством.

Ашот родился в маленьком армянском селе. Конечно, это неместо для честолюбивого юноши. Мать, строгая, до глаз закутанная в черныйплаток, собрала ему чемодан, отдала все деньги, которые смогла накопить, и,тайком перекрестив, посадила на автобус до Еревана, откуда самолет летел вМоскву, навстречу большому будущему.

В Москве жил дядя Возген, у которого можно было остановитьсяна первое время и который помог племяннику поступить в цирковое училище, —в других местах у него не было связей.

Ашотик учился без особенного старания, потому что в Москветак много соблазнов, а его яркие глаза и темные кудри производили на москвичекочень сильное впечатление.

Однако судьба готовила армянскому юноше первый удар. У дядипропал дорогой золотой портсигар, который позднее появился в комиссионноммагазине на Арбате. В магазине Ашотика запомнили — у него была слишком яркаявнешность. Дядя не стал устраивать большого скандала, забрал заявление измилиции, но Ашотику пришлось переселиться в общежитие. Москвичкам по-прежнемунравилась его импозантная внешность, но как только заходила речь обракосочетании и в особенности о прописке, они становились как-то страннозадумчивы.

Ашотик закончил училище по специальности иллюзионист иженился-таки на перезрелой девице с хорошо поставленным командирским голосом,маленькими усиками, большим бюстом и московской пропиской. По цирковой традициижена стала его ассистенткой, и на некоторое время роли супругов четкоопределились: в рабочее время Ашотик на сцене пилил Эльвирочку, в нерабочее —Эльвирочка пилила Ашотика.

Большую часть времени эта семейная лесопилка проводила вгастролях по маленьким городам Поволжья и Сибири, поскольку Ашоту Арутюнянуявно не светила слава его соотечественника Акопяна или знаменитой династии Кио.Зато постепенно все громче и громче стали разговоры о том, что в гастрольнойбригаде, с которой выступает Арутюнян, слишком часто пропадают вещи и деньги.Кроме того, артисты знали, что, если кому-то срочно понадобилась «травка», или«колеса», или дорогостоящий белый порошок, отнюдь не зубной, или ещекакая-нибудь разновидность дури, все это запросто можно достать у АшотаАрутюняна.