— Нелька, зараза, сама своим гостям открывай! — ипошлепала в глубь квартиры, лениво покачивая аппетитными бедрами.

Маркиз постоял еще с минуту в коридоре, и наконец из-заполуприкрытой двери высунулись всклокоченная каштановая шевелюра и один карийглаз.

— Это кто ж это? — осведомилась Нелли. — А,это ты! — Она окончательно проснулась и резко поскучнела. —Притащился все-таки! Я-то надеялась — адрес забудешь!

— Разве тебя можно забыть? — галантно проворковалЛеня.

— Завянь, — огрызнулась девица, — от тебяодни неприятности! Еще в такую рань притащился!

— Уже первый час! — ответил Маркизназидательно. — Кто рано встает, тому Бог подает!

— Первый час! — передразнила Нелли. — А мызнаешь, когда ложимся? Работа у нас ночная. Короче, чего тебе надо?

— Так и будешь меня держать на пороге?

— Ладно, заходи! — Нелли пошире открыла дверь, иМаркиз вошел в ее комнату.

Почти половину этой небольшой комнатки занимала тахта,огромная, как армейский полигон. Кроме тахты имели место платяной шкаф,тумбочка с телевизором и низкий комод, на котором в ряд сидела многочисленнаякомпания меховых собак, медведей, слонов, кошек и прочих мягких игрушек ужесовершенно загадочных пород.

Хозяйка комнаты, как и ее подруга, заспанная и растрепанная,накинула поверх короткой ночной рубашки шелковый халат, пару раз состервенением прошлась расческой по каштановым волосам и, уставившись наМаркиза, обратилась к нему коротко и выразительно:

— Ну?

— Кофе бы, что ли, предложила! — протянул Леня,оглядываясь.

— Перебьешься! — Нелли явно не грешилагостеприимством. — Говори, чего надо!

— Солнышко, ну что ты такая неласковая? Ты ведьговорила мне, что Гена тебе не нравится?

— Козел и садюга! — Нелли была лаконична и решительна.

— Хочешь ему свинью подложить?

— С этой сволочью играть опасно, можно доиграться. Он свиду такой приличный и воспитанный, прямо как банкир какой-нибудь, а в глазапосмотришь.., сразу ясно: такой убьет — глазом не моргнет!

— Вот именно, — Маркиз деланно зевнул ипотянулся, — убьет... Если узнает, что ты мне свой адрес дала и про негорассказала — точно убьет. Не за болтливость даже, а просто из гигиеническихсоображений — чтобы концы обрезать.

— Ну ты и сволочь! — испуганно вскрикнуладевица. — Неужели стукнешь ему?

— Если договоримся — никто ничего не узнает, да еще иподлянку ему устроишь.

А это ведь приятно, разве нет?

— Ну ты и паразит, — удивленно протянулаНелли, — не лучше Генки!

— Жизнь такая, — Маркиз виновато улыбнулся, —все мы не ангелы. Ты тоже, девочка моя, не сестра милосердия. Не согласилась бымою подругу изображать — не влипла бы во все эти неприятности.

— Ага! — проворчала Нелли. — У Генки, у негопопробуй откажись... Короче, говори, чего тебе от меня надо, да проваливайскорее, пока сам на Генку не напоролся.

— Ну, это навряд ли, — Леня усмехнулся, —сама же только что говорила, что работа у вас ночная и в такой ранний часгостей не бывает! Ладно, слушай, что нужно сделать! Гена, когда к тебеприходит, сотовый телефон куда кладет?

— Когда как, — Нелли пожала плечами, — когдана тумбочку, когда на пол возле тахты, чтобы недалеко тянуться, еслизазвонит...

— Вот дождешься, когда он выйдет ненадолго — в ваннуютам или еще куда, — и к нему в сотовый, под крышечку, которой батарейкизакрыты, запихнешь вот это, — он осторожно протянул девушке крошечнуюметаллическую крупинку, — она там прилипнет. Потом крышку закроешь, и вседела.

— А если он меня застукает?

— Не застукает, — Маркиз посмотрел на Нелливыразительно, — ты девушка ловкая.

В случае чего скажешь — взяла мобильник, хотела бабушкепозвонить.

— Сам ты бабушка! — огрызнулась Нелли.

— Это ты зря, — Маркиз усмехнулся, — ещедедушкой обозвать — я бы стерпел, а вот бабушкой — это уж слишком! Этоголословное обвинение. Если хочешь, могу тебе представить убедительныедоказательства, что я не бабушка.

Нелли окинула Маркиза заинтересованным взглядом инеторопливо направилась к тахте.

Лиза Белохвостикова очень дорожила своей работой.

Имея от природы не слишком выдающиеся способности,слабенькую память и более чем заурядную внешность, она кое-как закончилаИнститут культуры и просидела несколько лет в маленьком литературном агентстве,куда ее пристроила по знакомству двоюродная сестра. Лизина работа заключалась втом, что она звонила в несколько московских издательств и сообщала, что авторСеминосов написал новую детективную повесть, а писательница Троеухова — новыйлюбовный роман.

Московский издатель выслушивал радостную новость и предлагалкупить повесть за пятьсот рублей, а роман — за семьсот.

Лиза робко благодарила и звонила авторам, чтобы обрадоватьих столь щедрым предложением. Авторы почему-то не радовались.

Лиза не умела выбивать деньги из издателей, не умелаработать с авторами, ни разу не нашла ни одного нового имени и не заключилахоть сколько-нибудь выгодного договора. Кроме всего прочего, она умудряласьзабывать о половине необходимых звонков и пропускать самый важный пунктконтракта.

Авторы на нее сердились, а Лиза хлопала белесыми ресницами,всхлипывала красноватым носиком в мелких угрях, и все продолжалось по-прежнему.

Наконец, когда она умудрилась перепутать издательства ипослала вместо любовного романа по электронный почте монографию о размноженииленточных червей, а единственный экземпляр любовного романа стерла в компьютере,добросердечный начальник предложил ей поискать новую работу.

И все та же двоюродная сестра устроила Лизу горничной вотель «Невский Палас».

— Ты ни на что больше не способна! — возмущеннопроизнесла сестра, девушка с большими претензиями.

А Лиза ничего больше и не хотела. Ей очень нравилась работагорничной. — аккуратная униформа, крахмальный передничек, белая наколка,понятные и несложные задания. Когда-то давно Лизе говорили, что лозунгкоммунизма — от каждого по способностям, каждому — по потребностям.

Так вот Лизиных способностей как раз хватало на работугорничной, так что можно сказать, что она жила наполовину при коммунизме.

Увидев на своем пульте вызов в семьсот восьмой номер спросьбой принести кофе, она слегка удивилась: в этом номере жил господин Белоффиз Мюнхена, который вот уже два дня ничего не заказывал в номер да и сам вномере не появлялся, во всяком случае, прибирая в его апартаментах, Лизанаходила постель неразобранной. Тем не менее уже через минуту она стояла напороге номера с подносом в руке и жизнерадостной улыбкой на лице.