В конце концов эти слухи дошли до начальства, и этоначальство, чтобы не получить по шапке за слабую воспитательную работу вколлективе, предложило Ашоту поискать другую работу, не дожидаясь большихнеприятностей. Ашот вспылил — сказалась южная кровь — и хлопнул дверью.

Другую работу искать ему не захотелось, поскольку он не умелделать ничего, кроме распиливания жены под музыку Кальмана, и он решил сделатьпрофессию из своих внеслужебных увлечений — мелкого мошенничества и еще болеемелкой торговли наркотиками.

Жена, у которой за прошедшие года командирский голос и усикизамечательно развились, так что она стала похожа на бравогостаршину-сверхсрочника, потерялась где-то на бескрайних просторах России.Ашотик был этому несказанно рад: единственное, на что она годилась — пилить еена сцене, а этому занятию пришел конец.

Ашот переезжал из города в город, проворачивая две-тристандартные аферы, поскольку фантазия его была небогата. В этой новой профессииему очень помогали навыки иллюзиониста. Однако жестокая судьба подкинула емуочередную пакость: Ашотик нарвался на внимательного и осторожного клиента ипопал на скамью подсудимых, получив для первого раза не очень большой срок.

На зоне его, как представителя достойной и уважаемойуголовной профессии, не слишком обижали, у Ашота появилось свободное время, ион, к собственному удивлению, пристрастился к чтению книг.

Книг в лагерной библиотеке было немного, некоторые — совсемнеудобочитаемые, например политэкономия социализма, который к этому времени ужеприказал долго жить, или огромный том о разведении свиней белой степной породы.На этом фоне попавшаяся Ашоту книга о культуре и мифологии древней Ассирии иВавилона показалась ему очень интересной.

Ашотика за примерное поведение выпустили досрочно, он началпонемногу заниматься прежним бизнесом, хотя заметил, что времена оченьизменились и жулик-одиночка должен быть осторожен как никогда, чтобы непопасться на глаза «браткам» из серьезных криминальных группировок.

Сложная творческая судьба забросила Ашота в северную столицу— колыбель трех революций, город-герой Санкт-Петербург.

И здесь, присматриваясь к окружающей обстановке и планируяочередную операцию по отъему денег у ближних в особо малых размерах, онслучайно заметил нескольких решительных черноволосых парней, получавшихежемесячный взнос у старика-сапожника.

Ашот подсел к сапожнику и разговорился с ним. В процессебеседы он выяснил, что этот ремесленник, как и большинство его коллег вгороде, — айсор, то есть ассириец, и платит он мзду своей же ассирийскоймафии. Вообще-то называть ее мафией язык не поворачивался, настолько мала инезначительна была эта группировка.

Ашот Арутюнян серьезно задумался. Он вспомнил прочитанную назоне книгу, и кое-какие идеи зашевелились у него в голове.

В то же самое время он случайно узнал от одного своегознакомого, который периодически продавал Ашоту небольшие партии дури дляраспространения среди детей среднего школьного возраста, что примерно черезмесяц в город должен прибыть знаменитый Киргиз с огромной партией наркотиков,такой большой, какой еще не бывало. Эти наркотики собирался приобрести один изкрупнейших уголовных авторитетов, с тем чтобы в дальнейшем с десятикратнойприбылью перепродать на Запад.

Ашот Арутюнян задумался еще более серьезно. В его мозгусозрели прямо-таки наполеоновские планы.

Самое удивительное, что он эти планы почти сумелосуществить. Разговорившись с несколькими молодыми айсорами, он умудрилсяувлечь их красивой сказкой о возрождении былого могущества великогоассирийского народа. В заброшенном подвале оборудовал святилище, вспомнилпрежние навыки циркового иллюзиониста, для верности на каждом «богослужении»обкуривал своих молодых приверженцев наркотической травкой...

Ашот сам удивлялся легковерию и энтузиазму молодыхассирийцев и тому, как быстро пополнялись их ряды. Впрочем, это было не так ужи удивительно: вокруг одна за другой возникали группы поклонников бредовых идейи выдуманных вероучений, и на фоне фашиствующих молодчиков в тяжелых сапогах икожаных куртках с нашивками в виде стилизованной свастики или таких же безумныхпарней, вырядившихся в волчьи шкуры и пытающихся возродить никогда несуществовавший культ Велеса и Перуна, поклонение древним ассирийским богамвыглядело вполне убедительно. Молодые люди нуждались в объединяющей идеологии,дающей им уверенность в собственной значительности и нужное(tm), замениввыродившийся и давно забытый комсомол, да и гипнотический взгляд «великогожреца» в сочетании со сладковато пахнущей травкой делал свое дело.

Огромной удачей для Ашота оказалась встреча с двумяглухонемыми наркоманами, братьями-близнецами. Он перевел их с самодельногоопиума, на котором они медленно умирали, на сильнодействующий синтетический наркотики полностью подчинил их своей воле, превратив в послушных и нерассуждающихзомби. Под действием гипнотического внушения, усиленного очередной дозой,глухонемые, одетые в развевающиеся белые балахоны поверх бронежилетов, послушноиграли роль златолицых, выполняя любые, самые дикие приказы хозяина. Равнодушиек опасности, нечеловеческая жестокость и странный автоматизм движений этихживых роботов так пугал и обескураживал всех, кто с ними сталкивался, чтозлатолицые, практически не встречая сопротивления, расчистили Ашоту путь квожделенной сделке с Киргизом.

В промежутках между «сценическими выступлениями» Ашот держалих взаперти, как диких зверей.

С помощью своих ручных чудовищ, наркотиков и мистическогостраха новоявленному жрецу удалось не только сплотить и усилить ассирийскуюгруппировку, но и обезглавить в буквальном смысле несколько крупных мафиозныхкланов. Его конечной целью было захватить огромную партию наркотиков, накоторую уже нашелся крупный покупатель, но Киргиз оказался Ашоту не по зубам,операция сорвалась, а потом уже все пошло вразнос.

Вышли из-под контроля глухонемые ассистенты, и уцелевшаяпосле сражения с Киргизом ассирийская молодежь взбунтовалась против своеговеликого жреца...

«Ничего, — думал Ашот, улепетывая по сырым и темным подземнымкоридорам, — ничего, пусть не удалось захватить киргизскую дурь, но этастатуэтка тоже стоит огромных денег, а покупателя на нее найти — еще легче, чемна наркотики...»

И Ашот любовно прижал к груди статуэтку львиноголовойЛамашту.

Маркиз снова надавил на кнопку звонка.

Наконец за дверью послышалось шлепанье босых ног полинолеуму, и страдальческий женский голос осведомился:

— Кого черт принес?

— Это Катя? — вежливо спросил Маркиз. — Мнебы с Нелли поговорить!

— Нелька, это к тебе! — крикнули за дверью, изащелкали отворяемые запоры.

На пороге стояла сонная рыхловатая блондинка, с опухшим поутреннему состоянию лицом, в остатках вчерашнего макияжа и в длинной белойфутболке вместо одежды. Переступая по полу босыми полными ногами, блондинка синтересом окинула Маркиза взглядом, снова крикнула через плечо: