плакала! Триггернуло, попался на крючок. Номер дал. Черт возьми, зачем я вообще это сделал! Хорошая актриса! Ты же мне прохода не давала, пока не добилась своего!

– Я не играла, ты не понимаешь…

– Нет, и не хочу, – безразлично говорю. Плевать, что она скажет, к тому же я уже слышал ее жалкие оправдания. Весь этот разговор уже был, мы лишь повторяем один момент из нашего прошлого.

Пять лет назад я сам так и не смог найти дочь. Пытался, карту с туннелями составил, что-то сумел выяснить. Но всего этого было недостаточно. Каждая попытка заканчивалась одним и тем же. Я возвращался домой ни с чем, видел слезы жены, напивался и заваливался спать. На следующий день все повторялась снова и снова. Пока на телефон, подкинутый в машину, не пришла СМС. Всего одна фраза. «ЖюльВерн», наш номер, 21:00, не опаздывай». И все же опоздал, в полиции задержали. Глупо выходит. Был в участке и никому ничего не рассказал. Да, на первый взгляд так и есть. Я знал, что она следила за нами, что причастна к похищению, но и знал, что, если приду не один, она не поможет. Наверное, это был неверный выбор. Но я не мог рисковать. Не мог упустить шанс вернуть галчонка домой.

Когда получилось приехать, Мила уже была пьяной. Лежала голая с бутылкой вина в джакузи. Вытащил, одеться заставил. Не в состоянии была, чулки со штанами пришлось силой натягивать… Убить эту тварь готов был. В горло вцепился, задушить пытался. Поэтому у меня было дежавю, мы все это уже проходили. Но тогда я отпустил ее. Она сказала, что знает, где Люся, что отведет меня к дочери. Этого было достаточно, чтобы я потащился за ней хоть на край света.

Она не соврала, действительно привела меня сюда. Тем же самым путем, которым мы шли всю эту ночь, проход между канализацией и метро показала. Погано осознавать, что я, и правда, выделил это направление на карте, даже исследовал его, металл ножницами срезал, но сам так ничего и не нашел. Если бы я тогда был внимательнее к мелочам, каким-то деталям, то мог бы успеть спасти ее… Ничем не подкрепленные предположения. Бессмысленно причитать сейчас, локти грызть. Прошлое статично, изменчив исключительно момент восприятия.

Пять лет назад в этом доме было все несколько иначе. Да, та же мебель, посуда, скатерть на столе. Но в нем чувствовалась жизнь. Непомытая тарелка, кружка на столе, брошенная курточка на спинке дивана. Мила тогда в дверях замерла, как и сейчас. А потом, я услышал это протяжное: «Прости. Мне правда жаль… Этого не должно было случиться. Все пошло не так…» В этот самый момент я все понял, может быть, не до конца осознал, принял, но… Но знал, моей девочки больше нет. Люся мертва. Я не успел, не справился, не смог спасти своего ребенка. На вопрос «Где моя дочь», она указала на палас.

Все повторяется в точности, как и пять лет назад. Вплоть до мелочей. Даже одежда на этой девушке та же. Кожаная куртка, штаны, ботфорты. Мы циклично повторяем один и тот же сценарий, проживая его заново. И этот постановочный акт подходит к своему логическому завершению, собираясь в целостную картину. Парадоксально или закономерно? Для душевнобольного вполне закономерно. Впервые усомнился в реальности происходящего. Что, если всего этого нет? Пропавшие дети, Афанасьев, Мила, перевоплощающаяся в монстра, и этот дом… Что, если я все еще в больнице и раз за разом переживаю один и тот же сценарий, прокручивая подробные варианты развития? Да уж. Если это и так, крыша едет знатно. При любом из вариантов я доиграю свою роль. В конце концов, даже если все только у меня в голове, чем я рискую? Увеличением дозы препаратов. Не смешите, психу в подобном состоянии это навряд ли повредит.

– Что на этот раз меня ждет внизу? – спрашиваю я, к Мельник поворачиваюсь. Плечами пожимает, молчит. Сама не знает ответ. – Оставайся здесь, я пойду один.

Спускаюсь. Нет, это место с трудом можно назвать погребом или подвалом. Скорее бункер. Квадратов восемьдесят-сто, не меньше. Домик сверху – всего лишь прикрытие. Тепло, свет проведен, на звук шагов включился. Автономное электричество, должно быть, от солнечных батарей запускается. Вентиляция, обогрев. Все автономное. Сколько средств ушло, чтобы обустроить подобное помещение под землей? Не вяжется с представлениями о чудовищах, обитающих в пещерах. Впрочем, что мы вообще знаем о современных монстрах? Может быть, они точно так же живут среди нас, ходят на работу, занимают высокопоставленные должности, а на досуге воруют детей.

Коридор в плитке, небольшая кухня с необходимой современной техникой. Три комнаты, рассчитанные на двух человек. Двери открыты, на каждой кодовый замок, сейчас отключены. Здесь действительно держали детей, на стенах остались рисунки, игрушки. Но сейчас все пусто, никого. Останавливаюсь возле последней. Знаю, что мне нужно именно сюда, уже был. Не ошибся. Кто-то есть, лежит на одной из кроватей. Маленький совсем, волосики темные из-под одеяла торчат, платьишко зеленое в цветочек. Ника была в таком платье, когда девочку похитили. Не шевелится. И запах. Запах трупный, глаза режет.

Не выходит взять себя в руки, зайти. Пять лет назад я нашел свою дочь в этой комнате, на этой самой постели. Я не успел. Было уже поздно. Как и сейчас. Ребенок мертв, все повторяется заново. И на что я только надеялся? Я никого не могу спасти.

– Папочка, – раздается голос. Галчонок, мой галчонок… Призрак, видение, съехавшая крыша… Плевать. Главное, она снова со мной. Как сильно я по ней скучал. Рядом стоит, ручку протягивает. – Я знала, что ты придешь. Пойдем. – К кроватке тянет. Не могу. В землю колом врос, шага сделать не получается. – Я с тобой, папочка, не бойся, все будет хорошо.

Глава 32

Посылка

Афанасьев налил себе чашку кофе. Выспаться не вышло, всю ночь за бумагами просидел. Ничего, что они могли бы упустить. Поисковиков вторые сутки по канализации гонять приходится. Дохлый номер. Парни молодые, но опытные, работу свою хорошо знают. Если бы еще знать, что искать… Собаки и те по воде след взять не могут.

– Афанасьев! – На лестнице показался подполковник Кириллов, подошел вплотную. – Куда ты смотришь?! Знаешь, что твой псих устроил? Макарин этот к дочке Тарасовых в палату заявился, пока ее мать с лечащим врачом документы на выписку оформляла. Как ты мог его упустить?! Мало того, что мою племянницу ни черта найти не можете, не хватает, чтобы еще этого ребенка во второй раз похитили!

– Вика сама рассказала?

– Нет, молчит. Мать слышала, как на празднике подружкам хвалилась новым другом, который с призраками разговаривает. Сказала, что он ей мороженку растаявшую принес. Родители с дочерью побеседовали, призналась, что он приходил.

– Рассказала, о чем он ее спрашивал?

– Нет, молчит, партизанка… Чтоб этого маньяка черти в ад утащили. Вот скажи мне, Афанасьев, если, как ты утверждаешь, твоего психа подставить пытаются, какого лешего он к ребенку сунулся? Девочка и без того напугана, ничего не помнит. Вот что ему могло понадобиться? Может, он убить ее хотел, от свидетеля избавиться!

– Не так уж и напугана, если прикрывала, – пробурчал Роман, с запозданием понимая, что стоило промолчать.

– Ну ты… Доиграешься! Мне плевать, что ты будешь делать, хоть душу дьяволу продай, но чтобы Ника была дома, а Макарин этот за решеткой! Уж это я ему устрою, до конца жизни сидеть будет. А еще лучше червей в могиле кормить. Уяснил?

– Аркадий Петрович, мне нужно с девочкой поговорить.

– Ты издеваешься? Афанасьев, какая девочка? Родители теперь близко никого из нас к своему ребенку не подпустят. Особенно тебя. Даже не вздумай к ней соваться. Психа своего лучше ищи, а будешь дальше его прикрывать, как соучастник под статью пойдешь! Все понял?

– Так точно, товарищ подполковник.

Он выдохнул, как только Кириллов скрылся на лестнице. На угрозы начальства он уже давно перестал обращать