«Э. станет отличным хозяином моему приюту фамильяров. Он постоянно меня расспрашивает о нем, постоянно уточняет детали, задает вопросы. А когда я, глупая, сказала, что приют ему, похоже, интереснее, чем я сама, рассмеялся и долго целовал потом. Сказал, что ему важно все, что имеет ценность для меня. Назвал глупышкой».

Я бы по-другому назвала, но нельзя судить других со своей колокольни. Она влюбилась без памяти, что уж тут поделаешь, любая могла оказаться на ее месте. Не первая и не последняя женщина наступает на эти грабли, разрушая из-за порочного женатика единственное, что имеет смысл сохранять любой ценой — свой брак, где растут дети.

Нельзя рушить гнездо, повинуясь своим эгоистическим побуждениям, как бы ни была сильна страсть. Она уйдет, как смерч, оставив после себя лишь развалины. И ведь исковеркана будет не только твоя жизнь, в топку отправится и будущее твоих ни в чем не повинных детей. А также супруга, который мог быть любым, но если уж вы создали семью, значит, что-то вас связало изначально. А ты выбросила все это в помойку!

Но Алисия не думала об этом. Ее мысли были заняты стервецом Э., любителем чужих жен, и тем, что бывает после, э-э, страстных запретных соитий в полях и лесах.

«Я ношу под сердцем дитя!» — сообщил мне дневник.

«Такое счастье! У нас с Э. будет малыш!»

Я глухо застонала. Выходит, это она о Генриетте. Малышка не от него, оказывается. Знал ли об этом Янур? Может, догадывался? И поэтому не мог даже смотреть на Пружинку?

А ее маму, которая окончательно запуталась, ждало ожидаемое — Э. признался, что женат. Дневник, описывая то время, был немногословен. Алисия строчила какую-то ерунду, словно пыталась мыслями зацепиться за что-то другое, что угодно, лишь бы не думать о том, что разъедало ее душу.

О предательстве того ублюдка, которого она и в самом деле, похоже, любила всем сердцем.

Тем самым сердцем, которое он разбил, вдребезги. И это незамедлительно сказалось на здоровье женщины.

«Сегодня был доктор. Подтвердил мою беременность. Потом долго пенял Януру, напоминая, какой тяжелой была первая беременность, когда я вынашивала чертенка Томми. Говорил, что он предупреждал, мне не стоит заводить новых детей. Что надо было пить травы, выписанные им.

Я пила их. Потому что и в самом деле не хотела больше детей. Но не хотела от мужа. А когда появился Э., это стало моей золотой мечтой. Каждая женщина желает подарить любимому дитя, плод их любви, маленького человечка, в котором навсегда сольетесь вы оба.

Это же чудо! Ощутимое воплощение вашей любви, у которого можно потрогать пальчики, поцеловать пяточки, вдохнуть молочно-сладкий аромат макушки — такой нежный, каким он бывает только у малышей!»

А потом приехала Соломея — пошатнувшегося здоровья сестры, с которой, как я поняла, у них был общим только отец. И вот тогда начался настоящий кошмар.

Алисия описывала их ссоры. Боли после отваров. То, как быстро отстранился Янур, превратившись совсем в другого человека. Он будто и слушать жену не хотел, все ее мольбы отправить Соломею восвояси разбивались о его логичные доводы, что им сейчас без помощи не обойтись.

Алисия тонула в отчаянии, боли и страхе.

Гаденыш Э. больше не показывался. Все письма, которые Алисия писала ему и отправляла через Дарлу, словно растворялись в воздухе. Он бросил любовницу в самый страшный момент — измученную, напуганную и безмерно одинокую.

Последней записью в ее дневнике был день накануне родов — о том, что она измотана, сил нет даже встать с постели, о том, как болит все тело. О снах, в которых она уходит все дальше и дальше в туман. Она боялась смерти. А еще больше — того, что будет с крошкой-дочерью, когда ее самой не станет.

И, очевидно, на следующий день старуха с косой явилась за ней. Дала подержать на руках новорожденную малышку, и слизнула последнее дыхание шершавым языком.

Все вышло так, как и планировала Соломея. Она устранила конкурентку, и красавчик-демон оказался полностью в ее власти, уверенный, что сестра жены — дар небес, не иначе!

Но со мной у нее этот номер не пройдет!

Я не позволю ей скомкать наши с Януром жизни, как легковесную бумажку! Все сделаю, но затолкаю ей в глотку обратно все злодеяния, которые она сотворила! Чтобы она подавилась ими, проклятая!

* * *

Кипя гневом, я вернулась в постель.

— Где ты бегаешь по ночам? — пробурчал Янур и, облапав меня, нырнувшую под одеяло, улыбнулся блаженно. — От мужа не сбежать, запомни!

— Запомню, — я с удовольствием вдохнула его запах и крепко прижалась к моему черту.

Как можно было променять этого мужчину на какого-то пустозвона Э.? Может, и тут Соломея постаралась? Кто ее знает, это вполне в духе пакостной мерзавки!

— Умная ведьмочка! — муж прижал меня к себе еще крепче. — Что ты ерзаешь?

— Мне твой жезл всевластия мешает, — пожаловалась смущенно. — Весь живот в синяках скоро будет!

— Потому что эта волшебная палочка для других мест предназначена, — хохотнул демон.

— Спи уже, шутник!

— Как рыцарь, с копьем наперевес, удобнее идти в атаку, а не спать.

— Сейчас выгоню по прописке, пойдешь в свою постель спать! Или сама уйду спать к Пружинке!

— Не выйдет, у нее маленькая детская кроватка. Да еще и лисенок теперь под боком. Ведьма с таким округлостями, — бессовестный демон облапал мою попу, — там точно не поместится!

— Коварный черт! Не к Соломее же мне спать идти!

— Давай! С удовольствием полюбуюсь на это!

— Гад, — прошептала я, улыбаясь, и уткнулась носом в его шею. — Спи давай, рыцарь!

День рождения Пружинки мы праздновали в саду. Мне удалось вытолкать Соломею с кухни и испечь детям вкусный пирог с фруктовым ассорти и взбитыми сливками. Конечно же, сначала тщательно проверила ингредиенты, чтобы не радовать нашу змею. Которая, кстати, что-то притихла в последнее время. Не к добру.

Но сегодня я решила не думать об этом, и так весь мозг сломала в последнее время. Один день отдыха и моим извилинам не повредит!

Тем более, Пружинка такая счастливая, одно загляденье посмотреть на нее, кружащуюся по саду в новом нарядном платье!

— Так, готово! — я зажгла свечи на пироге и кивнула Януру. — Неси за стол! Только не урони, иначе вместо пирога разрежу разрежу тебя, учти!

— Не уроню, — он подхватил вкусняшку и осторожно направился к двери.

Мы спели традиционную смешную песенку:

С днюшечкой, с днюшечкой, наша хрюшечка!

— Не забудь загадать желание! — шепнула я нашей малышке.

Она на мгновение задумалась, а потом махом задула все свечки до единой.