фиглярство! Как невыносимо видеть распроклятого оперного певца из рода Лицких, который так расстарался, соловьем заливаясь на сцене. Я еле терпела танцы, отклоняя все до единого приглашения, хотя и обещала Винелии станцевать хотя бы во время открытия. Нет, если кто тронет – закричу до срыва связок! Оставьте в покое! Хватит и того, что я сижу здесь, среди вас, в белом роскошном платье, а внутри – сплошная липкая чернота отчаяния, которая пожирает меня, не в силах с плачем выбраться наружу.

А они танцуют, счастливые, беззаботные дети. И Се´дов так вдохновенно кружится с Калистой. И Деян уверенно ведет Винелию в танце, рассказывая ей смешные истории, от которых девушка заливисто хохочет. А рядом так свободно движутся Ниркес и совсем молоденькая, раскрасневшаяся Амалия… Они танцуют, а я пью вино, как воду, игнорируя противоречивые взгляды официантов. Если не могу горевать – дайте хотя бы напиться. Я уйду трезвой, никто ничего не поймет.

Во всем зале только один понимает, что я чувствую. Он стоит у дальней колонны и неотрывно глядит на меня. Шаман видит обрывы там, где прежде были нити серебра. Мне так хочется сбежать к нему, крича в лицо: «Ты ведь знал, что так будет?! Не мог не знать, говоря то, что говорил вчера! Как мог не предупредить? Как мог молчать, когда они ушли на смерть?! Я не прощу тебя, ведь ты не мог не знать…»

Но я сижу на месте, вцепившись в подлокотники кресла. Держусь, зная, что как только выйду отсюда – сразу прикажу арестовать Кукулейко. Он не уйдет от ответа. Пусть расскажет, или же я…

Моего плеча осторожно касаются, и я вздрагиваю, чуть расплескав вино. Наклоняется слуга, шепча, что в коридоре ожидает Богарт. Пришли важные новости. Я, наплевав на этикет и приличия, срываюсь с места и скрываюсь за портьерой, где есть потайной выход в служебный коридор.

– Ну? Вы узнали, что произошло? – набрасываюсь я на мужчину, а он отмахивается, увлекая за собой.

– Не здесь, – цедит канцлер, и в серых глазах тлеют угли злости. Как только остаемся наедине, он говорит: – Увы, с севера нет новостей, но колдуны уже в пути. Хорошо, что Амалия сейчас здесь и не знает о случившемся. Она та еще болтунья и не способна держать рот на замке.

– Тогда что? – схватив его за запястье, спрашиваю сквозь зубы.

– Шелки, – так же злобно отвечает он. – Они нарушили прямой приказ короля. Мои люди устроили засаду в Нимфеуме, и ближе к вечеру шелки притащили несколько русалов. Они убили их и разделали для трапезы.

Когда до меня дошел смысл сказанного, в голове помутнело, и я сглотнула горькую от вина слюну. Стало хуже. Эти твари едят разумных. Как это может быть? И сразу более страшная мысль – если не осталось Каргатских королей, значит, и Сделки аннулированы? И нет Томара Бай, способного рассказать, что будет дальше. Я похолодела, понимая, чем это обернется. Мои эмоции слишком легко читались – Богарт потребовал объяснений, а получив, приложил руку ко лбу и отошел в сторонку. Прислонился к стенке и запрокинул голову.

– Вам придется стать сильнее, кэрра Селеста Каргат. Только внутри вас есть сила, способная остановить и подводников, и шелки, и даже морвиусов. Так говорил Никлос. Если его не станет – только вы сможете уберечь королевство и целый мир.

А я закричала на него:

– К демонам это королевство! Слышишь? Да пошло оно все к старым богам и прочей нечисти! В отхожем месте я видела все это дерьмо, ясно? Я сейчас улечу отсюда домой, и сами решайте все свои проблемы, понятно?! Я не буду ни королевой, ни возрожденной святой Клэрией, ни молодой богиней, ни кем вы там все хотите меня видеть! Я лечу домой, к своей семье. Мне нужно оплакать смерть мужа, мне нужно как-то пережить эту боль, слышите?! Я не могу быть сильной, мне слишком больно! Мне каждую секунду больно, и боль не становится слабее, и я не знаю, почему чувствую все так. Почему так больно, мамочки… – мой крик оборвался, и я опустилась на пол, вновь зажимаясь. От усталости вернулось головокружение. Канцлер присел рядом. Он не пытался обнять, просто потянул за руку и сжал ее крепко-крепко.

Мы долго так сидели. Не знаю, сколько, но за стеной музыка сменялась раз пять. Взрывы смеха и хлопки то поднимались, как волна, то стихали в перерывах. В коридор пытались выйти слуги, но Богарт гнал их прочь, давая мне время выплакаться. Чуть отпустить невыносимость. И вернуть трезвость реальности. А когда я угомонилась, сказал:

– Я не знаю, что вы чувствуете, кэрра Селеста. Не знаю, как поддержать и что сказать, кроме слов, от которых вас воротит. Но… другого выхода нет. И этот день нужно довести до конца. И следующий. И через. И еще много-много дней, когда придется принимать решения и брать на себя ответственность. У вас нет права бежать. Вы не в том положении, чтобы сдаться. Потому что, если вы сдадитесь, Каргатское королевство перестанет существовать. Начнется война всех со всеми, потому что это выгодно всем, кроме нас. Поэтому плачьте. Страдайте. Кричите. Ненавидьте меня. Но живите и действуйте. Возможно, все изменится. Возможно, Никлос жив, как и ваш возлюбленный. Но даже тогда вы уже не сможете вернуться к прежнему. Ваш выпуск невест оказался невероятно сложным. Вы повзрослели слишком рано. У вас нет того счастья неведения, которым обычно живут аристократки. Вам всем пришлось пройти через многое. Вот моя жена не справилась. Она не в силах принять реальность замужества. Я ей противен, и она боится ложиться со мной в постель. К сожалению, ей придется нелегко, ведь для нее нет пути назад.

Я подняла голову и увидела опустошенность в лице Богарта. Человечность за маской безупречного канцлера. Обиду и боль. Но, стоило ему заметить мой взгляд, как лицо его разгладилось, тени ушли, и вернулась маска.

– Кэрра Селеста, если вы успокоились, то нам пора. Мои люди смогли поймать только одну шелки, но самую важную. К сожалению, привычные методы допроса не работают, а говорить она хочет только с вами. Верховная Флакса готова назвать имя главного морвиуса. Того самого колдуна, что пытался поработить Никлоса.

* * *

Каждое новое событие – все равно, что бег по горным камням у водопада. Они мокрые, скользкие, покрыты мхом и в любой момент готовы сорваться, утягивая за собой в пропасть. В какой момент оступлюсь, совершу ошибку? Став подопечной короля, получила в довесок миниатюрную диадему