а остальное картошкой засадим, — Глухарь сидел на крыльце, выбирая семена для посадки из тех, что насобирал в прошлом году. — Щегол, Сизый, как у вас там с полем под картошку?

Сизый завязал волосы банданой и показал Глухарю большой палец, хотя работы еще было много. Примерно треть картофельного поля была закончена, но земля за зиму загрубела, и копать ее было труднее обычного. Щегол работал без перерыва, надеясь поскорее закончить копать под палящим солнцем, что уже весной не щадило никого. Он еще не имел представления о том, что работа не кончиться никогда и следом за картошкой появится что-то еще.

Щегол сделал глубокий выдох и принялся за работу с новой силой, без остановки, чтобы чувствовать только тяжесть собственного тела, чтобы не осталось сил ни на что, помимо сна. Последние несколько ночей ему сняться кошмары о том, как Гнездо разрушают другие люди, а Птицы погибают один за другим. Это началось еще с событий Масленицы, но в последние дни все стало гораздо хуже. Каждый раз, просыпаясь ночью, Щегол выходил в коридор, чтобы подышать воздухом и поставить мысли на место. Все живы, Гнездо на месте. Его пугала не столь перспектива опасности, которая была попросту неизбежна, сколько его бесполезность в этой ситуации. Щегол и до этого чувствовал себя слабым звеном во всем этом «птичьем организме», но теперь это чувство накалилось до предела. До сих пор Щегол не знал, как бы он повел себя на Масленице, если бы Сизый не подоспел вовремя, и они с Сорокой так и остались стоять, окруженные недоброжелателями.

— Щегол, ты в прошлой жизни случайно не кротом был? — Сорока рассмеялась, заметив, как тот машет лопатой без остановки. — Ты ж так ласты склеишь, бедненький.

Он не обращал на нее никакого внимания, а лишь усерднее взялся за лопату. Мышцы уже давно ныли и просили перерыва, но Щегол решил, что это своеобразный вызов, чтобы проверить, насколько его хватит. В конце концов, хватит уже жалеть себя, иначе итоге будет таким же, как и в его снах. Птицы замерли в ожидании момента, когда Щегол обессиленно рухнет на землю. Теперь это был не просто вызов самому себе, а настоящая пытка, ведь если он отступит, то его тут же поднимут на смех. Осталось пройти еще полтора ряда, но из-за вспотевших ладоней лопаты выскользнула из них и глухо ударила по земле. Щегол поднял ее с земли и осуждающе посмотрел на Птиц, что разом прыснули со смеха.

— Бобик сдох, — Сорока прикрыла улыбку ладонью.

— Иди, отдохни. Я тут закончу. А то завтра вообще без рук останешься, — Сизый похлопал его по плечу. — А там работы еще больше будет.

Кое-как волоча ноги за собой, Щегол рухнул на крыльцо рядом с Глухарем. Плюша послушно развалилась у его ног, а заприметив Щегла, поднялась на ноги и уткнулась ему в руку мокрым носом. Сейчас Щегол уже не помнил, почему так напугался ее вначале, ведь сейчас собака выглядела абсолютно дружелюбно и беззлобно. Она была похожа на подушку с влажным языком, которым облизывала всех Птиц по очереди. Глухарь взглянул на Щегла и усмехнулся.

— Ну и зачем ты себя так изматываешь? Вроде не глупый парень, а ведешь себя по-ребячески, — Глухарь продолжал сортировать семена зелени.

— Просто решил проверить себя, — Щегол пожал плечами и потрепал собаку за ухом.

— Ну-ну, — Глухарь изогнул губы в смешке. — Знаю я одного человека, что тоже так проверял себя. Нагрузила себя так, что с ног валилась после пробежек.

— Вы о Ласточке?

— Не дело это, когда в голове беспорядок, надо с ним работать, а не тело перегружать, — заметив, что Щегол нахмурился и ушел в себя, Глухарь продолжил. — Сходи, налей лейку. Пойдешь укроп сажать на грядку Чижа.

— А морозов больше не будет? Еще же не такая уж и поздняя весна.

— Не будет. Я точно узнаю. Дрозды же уже прилетели, а значит морозам конец, — Глухарь посмотрел на чистое голубое небо и прикрыл глаза, слушая щебетание птиц. — Птицы лучше нас людей знают, когда природа засыпает, а когда просыпается. Нужно слушать их и слышать как они. Тогда и начнешь понимать погоду.

— Себя бы мне понять, — Щегол посмеялся и схватил холщевый мешочек с семенами.

Щегол набрал из бочки небольшую лейку и направился в сторону грядки, с которой Чиж уже закончил. Он уже принялся вскапывать вторую грядку, но решил немного отдохнуть, набрав себе стакан прохладной воды. Грядка получилась небольшой и аккуратной, как раз под зелень. Сорока тоже корпела над этой грядкой. Она бороздила тяпкой углубления для посадки укропа и петрушки, чтобы налить туда воды, которую принес Щегол. Она подняла взгляд на Щегла, а после усмехнулась.

— Понизили от копателя до садовника? — она отложила тяпку в сторону.

— Почему у тебя садовник внизу этой иерархии? — Щегол присел на корточки, чтобы рассыпать семена. — Да и с чего меня понижать. Я вроде хорошо справлялся.

— Иная простота хуже воровства, — Сорока закатила глаза. — Думаешь, Сокол тебя по головке погладит за то, что завтра ты даже ложку поднять не сможешь? Зачем ему немощные люди?

— Зато быстро, — буркнул Щегол, высаживая каждое семечко на аккуратно выверенное расстояние.

— Ну, ты и пень, — Сорока села рядом с ним. — Толку то от твоей скорости там с лопатой? Только остальных насмешил. А сейчас самое время поторопиться, — она протянула ему ладонь, чтобы он отсыпал ей немного семян. — Укроп необязательно так аккуратно сажать. Сыпь, не жалей. Ему хуже не будет.

Сорока поднялась на ноги, немного наклонилась вперед и в одно движение рассыпала семена укропа по борозде. Она наклонила голову набок и искривила губы в насмешливой улыбке. Перед тем как развернуться и уйти, Сорока похлопала Щегла по плечу и сказала.

— Не кисни.

* * *

Лампа назойливо жужжала и абсолютно выбивала из головы нужные мысли. Сокол стучал костяшками по косяку, чтобы хоть как-то сгруппировать их, но они все равно безуспешно разлетались в разные стороны. Издалека в коридоре он увидел нужную фигуру, что держала в руках огромную папку документов. Сокол подорвался с места и направился к нему навстречу. Когда Огинский увидел Сокола, что надвигался на него, то сперва вздрогнул, испуганно распахнув глаза, но потом взял себя в руки.

— Нужна помощь, — он перешел сразу к делу, дожидаясь, пока Огинский войдет в свой кабинет.

— Что-то случилось? — Огинский оперся на письменный стол.

Он скрестил руки на руки и слегка поджал губы, поднимая подбородок все выше. Возможно, таким образом он пытался казаться выше Сокола или хотя бы его уровня, но в