— Что он говорит? — прошипела Маруся, дергая меня за рукав.

— Отстань, — отмахнулась я. — Парню плохо. Он напился истрадает. Точнее, наоборот, страдает и напился. Боюсь, завтра ему будет ещехуже.

— Соня, Соня, ты слушаешь меня? — продолжал страдать Денис.

— Да, дорогой, слушаю. Ты много выпил?

— Ерунда. Бутылку орехового, но не в этом дело. Соня,приезжай, я должен столько тебе сказать, столько сказать, пока ты еще жива.

Меня неприятно кольнули его слова, но какой с пьяного спрос.

— Денис, послушай, ложись спать, а завтра привезу тебеопохмелиться, — пообещала я.

— Нет, не надо, здесь еще целая бутылка ликера, — успокоилон меня.

Ну и запасливая же Клавдия. Что-то не помню, чтобы вближайшие месяцы я или Нелли покупали ей ореховый ликер.

— Что он говорит? — опять не совладала с любопытствомМаруся.

— Что в квартире хранится еще одна бутылка орехового ликера,— сообщила я. Нелли схватилась за сердце.

— О боже, он сопьется.

— Во всяком случае, близок к этому, — прикрывая трубкурукой, сказала я.

— Скажи ему, чтобы ложился спать, — посоветовала Маруся.

— Говорю, а он не слушает.

— Не правильно говоришь, — сказала она и выхватила у менятрубку. — Денис! Денис! Это я, Маруся, ты вот что, дите…

В общем, после довольно длительных переговоров ей удалосьуговорить Дениса лечь спать. Во всяком случае, она пожелала ему спокойной ночиперед тем, как повесить трубку.

— Ну, девчонки, — сказала она, — слабаки наши мужики. Такужраться бутылкой ликера. Да я им водку запиваю!

Нелли с этим согласилась:

— Слабаки и потому, что чуть что — сразу за бутылку, —добавила она. — Даже Денис. Ведь не пьет, а туда же. Не могут мужики долгонапрягать свою нервную систему. Сразу ищут разгрузки.

— Ой, Нелли, ты психолог, — восхитилась Маруся.

— Спасибо, я знаю, — ответила Нелли. Я сидела за столом,смотрела на подруг и вспоминала Дениса. В ушах стояли его слова: «Соня,приезжай, я должен столько тебе сказать, пока ты жива».

«А странно, — подумала я, — гибель Клавдии так подействовалана меня, что я совсем забыла о своих проблемах. Столько дней хожу где хочу икогда хочу, но почему-то еще жива. На меня никто не покушался ни в Питере, низдесь, в Москве».

— О чем размышляешь? — заторопила меня Нелли.

— О том, что жива, — сказала я и поделилась наблюдениями.

— Точно, — подтвердила Маруся. — Мы с Акимом по пятам затобой ходили, а теперь как?

— Теперь, похоже, моя жизнь больше не нужна преступнику, —вздохнув, заявила я. — Иначе как он мог пропустить столько удачных моментов.

— А ты и распереживалась, — усмехнулась Нелли. — Лучше быпобереглась.

Я хотела сказать ей, что преступник — единственный человек,которому я по-настоящему небезразлична, но телефонный звонок помешал. ЗвонилДенис. Он был слишком возбужден, чтобы можно было его понять, кричал, извинялсяи настойчиво звал меня.

— Ложись спать, ты же обещал Марусе, — рассердилась я. —Завтра приеду.

— Нет, Соня, нет, — истошно завопил он, но вдруг сам бросилтрубку.

Такого поведения я никак не ожидала.

— Вот что делает с человеком алкоголь, — сказала я, глядя наМарусю, подносящую к губам очередную рюмку.

— Да, пора нам расходиться, — согласилась она и опрокинуларюмку в рот.

На следующий день я, едва проснувшись, позвонила Денису. Онне брал трубку. С тем же результатом я набрала номер еще раз и еще…

Чувство тревоги охватило меня, и я позвонила Нелли.

— Напился и спит, — успокоила она.

— Может быть, но почему не берет трубку?

— Спит крепко.

— Но я звонила десять раз. Так и мертвого можно поднять.

Нелли рассердилась.

— Чего ты от меня-то хочешь? — спросила она. — Чтобы явозилась с твоим пьяным Денисом?

— Да, — не стала отпираться я.

— О боже, — вздохнула она. — Откуда вы все взялись на моюголову. Хорошо, покормлю Саньку и еду. Будь готова.

Я мгновенно привела себя в порядок. Закрыла квартиру испустилась вниз. Я места себе не находила, сердце рвалось к Денису, готова былабежать бегом, но все же дождалась «жигуленка» Нелли.

— Если ты думаешь, что твой брат отправился вслед заКлавдией, то заблуждаешься, — сердито сказала она, когда я села с ней рядом.

— Нелли, поехали, — умоляюще воскликнула я и она тронулась сместа.

Мне казалось, что «жигуленок» едва ползет, а Нелли кричала,что мчится на предельной скорости. Когда мы въехали во двор, я выскочила измашины, не дожидаясь, когда она остановится.

— Сумасшедшая, — крикнула мне вслед Нелли. — Копытапереломаешь!

Не помню, как взбежала на пятый этаж, как тарабанила ируками, и ногами… Выглядывали из своих квартир соседи, что-то говорили… Всесловно в тумане. Очнулась от разумных слов Нелли:

— Зачем стучишь, — сердито сказала она, — у тебя же естьключи.

— Точно, ключи.

Я с трудом попала в замочную скважину, распахнула дверь и…

Денис был мертв много часов. Я не врач, но тело его ужестало холодным. Пульса и дыхания, естественно, не было.

Я кричала. Боже, как я кричала! Не представляю, чтосделалось бы со мной, не окажись рядом Нелли. Она вызвала милицию и «Скоруюпомощь». Мне вкатили укол и отвезли в больницу.

Я спала пять дней. Это поразительно. Врачи говорят, что япребывала в беспамятстве, но это не правда. Я спала, потому что видела сны.Ужасные сны.

Когда проснулась, рядом увидела Алису. Она всплеснула рукамии выбежала из палаты. Почти мгновенно она появилась снова, но не одна, а сцелой группой людей в белых халатах. Они тут же, не сходя с места, устроиликонсилиум. Я поразилась такому вниманию, но когда узнала, что палата платнaя ,да еще какая платная! — все поняла.

— Где Денис? — спросила я, когда делегация оставила нас впокое.

— Его кремировали, — сообщила Алиса. — Урна стоит рядом сурной Клавдии. Нина Аркадьевна почернела от горя.