— Адмирал катит, — объявила Мара и к превеликомуоблегчению тихарей ссыпала оставшиеся медяки в карман.

Амонд подъехал один. Шпики старательно сделали вид, чтознать его не знают. На сей раз старик был без формы, в темном дворянскомплатье, с белой траурной лентой на шляпе. Он небрежно бросил поводья одному изтоптунов, подошел к Сварогу и встал у парапета, заложив большие пальцы за пояс.Сварог, не переменив позы, исподлобья смотрел на него.

— Там, в башне, ничего не нашли, — сказаладмирал. — Более того, окно, на которое указывают все достойные доверияочевидцы, и не окно вовсе — это вентиляционный проем размером с тарелку, иведет он на чердачок в полчеловеческого роста высотой. Когда-то его специальносделали для голубей — тогдашний морской министр их любил. Попасть туда изнутри,с винтовой лестницы, невозможно — стена сплошная.

— Значит, где-то есть потайной ход.

— Но ни один человек не пролезет…

— Пролезет, если человек размером с мизинец, —сказал Сварог.

— О чем вы?

— Это моя забота, — сказал Сварог. — Раз выне знаете, ничем мне помочь не сможете. И не будем об этом. У вас ко мне делоили?

— Я не хочу, чтобы вы считали, будто она погибла из-заменя. Король, узнав об обстоятельствах ее смерти, держался почти так же, как вытолько что. Он тоже знает что-то, чего не знаю я, и ее смерть для него — незагадка. Страшная трагедия, но не загадка. Признаться, я впервые в жизни был наволосок от смерти не в море, а во дворце. Он махал мечом и орал, что зарубитменя и застрелится сам, что это мы ее убили, отправив в Хелльстад. К счастью,он умеет сдерживать гнев — хотя, с прискорбием должен заметить, на этот раз егозаставила бросить меч не рассудительность, а далеко зашедшая болезнь и слабость,так что трезвомыслие возвращалось медленно. И я сказал ему то, что думал. Могуповторить вам то же самое. Либо виноваты мы все, либо не виноват никто, атретьего не дано. Если бы не появились вы, Серый Ферзь, если бы Таверо неполучил от небес этого дара… Виновных так много, что нет ни одного. Так уж былоугодно силам, с которыми нам не поспорить…

— Я вас ни в чем не обвиняю, — устало сказалСварог. — Я тоже научился сдерживать гнев, ваше счастье, что неподвернулись на площади… Вы только за тем и приехали — рассказать, что невиноваты?

— Нет. Король хочет вас видеть. Есть тайны…

— А я не хочу. Вы, быть может, и не поймете, но у менятакое ощущение, будто кончилась моя юность. Я больше не бегу, сломя голову, наслово «тайна». Я устал. Так и передайте королю. Да, добавьте еще, что там, гдепредстоит мстить, я обойдусь без него. — Он чувствовал, как рот и пальцысводит злой судорогой, но остановиться пока не мог. — Боже мой, там всебудет гореть до горизонта, если только отыщется горизонт…

Амонд долго и внимательно смотрел на него, щуря холодныеглаза.

Подъехала коляска тетки Чари, остановилась в стороне.

— Простите, меня ждут, — сказал Сварогнетерпеливо.

— До встречи. — Адмирал коротко поклонился и,почти не сгибая колен, зашагал к своему коню. Сварог подхватил топор в чехле,кожаный мешок с застежкой, в каких носят бумаги стряпчие, вразвалочку подошел кколяске и сел. Следом запрыгнула Мара. Верзила в ливрее тряхнул вожжами.Продубить так ему физиономию, несомненно, могло только море. Среди тихарейвозникло оживление, из выходивших на набережную улиц мгновенно показалисьразнокалиберные экипажи, всадники, иные с оседланными лошадями в поводу — и непрошло и минуты, как следом тащилась целая процессия. Местные шпики держалисьближе, а иностранные агенты в силу деликатности своего положения — в хвосте,конечно.

— Вы не в студейские ли поступаете? — спросилатетка Чари, кивнув на мешок.

— Отнюдь, — сказал Сварог. — НаследствоГискара. Враги долго и старательно выискивали его тайный порок, но никто недодумался, что протектор был заядлым книжником, что старательно и скрывал, ибонесолидно для его должности и стези… Как у вас дела?

— Кораблик я вам нашла, — сообщила тетка. —Очень приличная бригантина. Человек надежный, довезет со всем тщанием. А зачемэто вам? Неужели от наместника улететь не можете?

— Наследство — это куча бумаг, — сказалСварог. — И нужно просмотреть их хотя бы бегло, вдруг потом не будетвремени… А где орлы?

— Улетели орлы. Бони собрался незамедлительно свергатькороля Арсара. Успел набрать человек полсотни, и сплошь такие рожи, что я занего спокойна, а на месте короля заранее бы повесилась. Граф поехал с ним, онои понятно, для него сейчас нет лучше лекарства, кроме как позвенеть мечом вдоволь,снести парочку голов, самому получить протазаном по каске… Тут и мой капралследом увязался — подозреваю, по тем же поводам. Очень уж ему принцесса в душузапала, все пил и матерился, что не успел заслонить. Ну а какого лешегоПаколета с ними понесло, я уж и не знаю. За компанию, должно быть, трудно былопосле всего взять да и остановиться. Совершенно не знал, куда себя приткнуть —воровать дальше как-то смешно, а в дворянах непривычно…

— Итак, вы у нас теперь графиня? — Сварог глянулна ее руку с новеньким перстнем-короной. — На большее что, нерасщедрились? Или вы сами не зарывались?

— Да как сказать, командир… Понимаете, такоевпечатление, будто король ничуть на вас и не обиделся, когда вы те землизабрали себе. А может, стремно показалось менять объявленную королевскую волю,кто его там ведает… Одним словом, приехали за нами за всеми и повезли вКоролевский Кабинет. Я-то, деревня, думала, это и впрямь кабинет, а там целыйдомина на четыре этажа, куча королевских советников, а уж просто советников —тех и вовсе, что грязи. И покатилось все, как в сказке: кладут перед намиграмоты на титулы, а самих титулов и не вписано. Диктуйте, говорят, что вамвписать — только, понятно, в принцы не лезьте, потому как это уже противправил. Ну, граф Леверлин туда вообще не ездил. Тоскует. И вообще, говорит, моипредки королям города дарили в старые времена… Паколет по скромности отхватилмаркиза, потом, правда, жалел, что продешевил. Из орденов повесили на негоБирюзовую Цепь — тоже сам выбирал, орден средненький, да понравился нашемущипачу, больно уж, говорит, красивый. Мой обормот почесал в затылке, надел нашею Алое Пламя и попросил вписать его в бароны. Я, сказал мне потом, человекраздумчивый, в грязи ползать не люблю, но и на самый верх карабкаться смешно, следуетдержаться золотой середины… Зато с Бони был сущий цирк. Крестьянин наш, прямаядуша, наложил лапу ни более ни менее как на Алмазный Венец, выше коего и небывает — с лентой, мечами и подвесками. Мне это, говорит, для вящего авторитетанеобходимо, мне еще короля свергать, так что выглядеть я должен соответственно.И по той же причине зачислил себя в герцоги. Тамошние золоченые шишки и ухом неповели, вписали в герцоги. Доходит очередь до меня. И начинаю я рассуждать вточности, как мой Шег, — ну что мне делать на самых верхах? Неуютнокак-то. Хотела было в баронессы, да вспомнила, что деревня наша стояла награфской земле, я ведь из дворянских крестьян — и так мне в детстве мечталосьстать графиней… Пишите графиней, говорю. Записали. Я вежливо интересуюсь: анельзя ли мне вместо ваших орденов патент на чин флотского лейтенанта? Они надыбы: у нас в державе, мол, даме флотских чинов не полагается. Я имвтолковываю: флаг-капитанства не прошу, но экзамен на лейтенанта хоть сейчассдам, не отходя от стола, поскольку есть кое-какой опыт морского плавания. Мывам, говорят они, на слово верим, госпожа графиня, но даму во флотские офицерыи сам король не решится произвести, потому что это против всех традиций и будетбунт. Ну, взяла я себе с горя Скипетр Морских Королей — все-таки морской орден,в якорях весь, самоцветы синие… Вот тут они носами покрутили, да уговор дорожеденег, и на ордена есть юридическая лазейка, то бишь нет традиционного запрета,потому что дам испокон веков этим орденом не награждали, специально запрещать ив голову не пришло… И вышли мы все оттуда, как четыре новогодние елки. А эти,кабинетские, нам закатываньем глаз и шевелением ушей дают понять, что мы,олухи, все же продешевили… Ну вот, и улыбнулись наконец, а то сидели, как сыч…Ничего мы не продешевили, скажу я вам. После походов с вами, командир, все этититулы и ордена — чистый мусор… Да, а вы-то что? Ну, с вами понятно, вы теперьи сами король, можете измышлять любые ордена, а вот Мару можно было с намиотпустить, чтобы ей что-нибудь блестящее навесили. Право слово, заслужиладевка.