…Князь Всеволод, заметно постаревший, ссутулившийся, пригласил Ярополка с семьёй отметить Великий день Воскресения Господня в своём дворце. После всенощной дядя и племянник в верхней палате вели долгую беседу. Великий князь наставлял Ярополка:

– Да, с западными государями, и с папой в том числе, надо нам крепить связи. Тем паче что Ромея нынче нам не союзница. Сам знаешь, сыновец: базилевс Комнин врага нашего Ольга пригрел у себя на груди. Тмутаракань ему помог вернуть. Поэтому нам с тобой иных друзей искать надо. В Польше, в уграх, у чехов, немцев – всюду. Но… – Всеволод смолк, размышляя, что и как сказать дальше, медленно встал со стольца, отошёл к забранному слюдой окну. – Одно дело – союз, другое – вера! – добавил он решительно. – Латинство всегда было на Руси верой чужой. Не пристало нам, князьям, под уздой римского папы хаживать! Жаль, вы со своей матерью этого не понимаете!

Ярополк попытался было возразить, но дядя недовольным властным взмахом руки остановил его.

– Не спорь! – сказал твёрдо. – Мне ли не знать того, что творится в мире! Мне ли не чуять всю тяжесть власти над землёю Русской! Вспомни, сыновец, деда своего, князя Ярослава, Мудрым наречённого! Крепил он дружбу с латинскими государями, сынов женил, дочерей и сестёр замуж отдавал. Но сам латинянином не стал. Так и мы с тобой поступать должны. Союз союзом, но нам, руссам, ляхами или немцами не сделаться. Разумей это.

Ярополк, супясь, молчал. Не по нраву были ему наставления стрыя, но что поделать: его нынче власть на Руси, его воля.

…Шумели пиры, лились без счёта вина, жарились полти мяса, готовились иные яства. Подворье полнилось самым разноличным людом. Великий князь и племянник его не скупились, щедро угощали народ.

Незаметно наступил вечер. Алела на закате заря, лёгкие тучки побежали по небу, ветерок с реки подул, зашелестели молодой листвой дерева в просторном саду.

Разошлись, разъехались кто куда шумные гости, стих княжеский терем, только гридни несли службу в переходах да слуги убирали за гостями посуду. Чадили повсюду факелы.

Всеволод и сам не знал, зачем вышёл в сад. Спустился с гульбища, открыл решётчатую калитку, окунулся в наполненный ароматом свежих трав воздух.

Гертруда, шурша платьем из тяжёлой парчи, выплыла ему навстречу. Сразу узнал Всеволод запах её любимых духов. Вдовая княгиня держала в деснице факел.

– Ты! – Она резко остановилась, вздрогнула от неожиданности, едва не выронив факел из руки. – Я не заметила, как ты пришёл. Верно, прокрался через какой-нибудь тайный ход.

На устах Гертруды заиграла усмешка.

– И я не ожидал тебя здесь увидеть, – глухо отозвался Всеволод. – Вижу, ты испугалась меня. Напрасно. Или я в самом деле стал настолько страшен? – спросил он.

Резко повернула вдовая Гертруда голову. В свете факела сверкнули рубиновые серьги в ушах. Неужели те самые?! Она до сих пор хранит их и носит… Как память об их любви…

Стало вдруг Всеволоду жалко её, несчастную состарившуюся вдову. И снова, в который раз, алая полоса крови заструилась у него перед глазами. Он смотрел на Гертруду, а видел курганы Нежатиной Нивы, видел падение Изяслава на зелёную траву, слышал раскаты грома. Ужас охватил Всеволода. Готов он был сей же миг бежать очертя голову из страшного этого сада. Но что-то остановило его. Всю волю свою собрал Всеволод в кулак и отринул, отбросил прочь видения, одолел боль, скорбь, страдание. Так было надо.

– Говорил с Ярополком, – начал он, прервав неловкое молчание. – Хотел убедить его вернуться к православной вере. Не убедил. Упрям твой сын. Весь пошёл в тебя.

– Помнишь, тогда, в Переяславле, под Рождество? Ты и меня уговаривал. Я сказала, что мне противны ваши со Святославом друзья-ромеи! Противен базилевс, противен царьградский патриарх! – ответила Всеволоду Гертруда. – Знай, князь: не меняю я убеждений своих! Питаю надежду, мой сын тоже будет твёрд!

– Как бы ваша твёрдость не повернулась против вас самих, – проворчал с досадой Всеволод.

– Угрожаешь?! – вмиг вспыхнула гневом Гертруда.

– Нет. Всего лишь предупреждаю. На Руси не любят латинян, не любят тебя, не любят Ярополка. Чтобы снискать любовь своих подданных, следует хотя бы в церкви стоять рядом с ними на молитве! – сам не зная, зачем, Всеволод стал запальчиво объяснять ей. – Думаешь, мне люб нынешний базилевс или ставленный им патриарх?! Это после того, как он отнял у меня Тмутаракань?! Конечно, нет! И я буду крепить союзы с уграми, ляхами, с Данией, со свеями! И с папою стану сноситься, буду слать ему послания с заверениями в дружбе! Но стать латинянином – другое! Быть может, это хуже перевета![197]

– Ну, тебе видней! О переветах ты много лучше моего ведаешь! – Гертруда издевательски расхохоталась ему в лицо. – Сколько их у тебя было?! Хочешь, посчитаю!

– Оставь! Пустое! – Всеволод шарахнулся от неё, как от чумы. – Не к чему ворошить былое. О нынешних делах забота моя. Вижу, вы с Ярополком моих чаяний не разделяете. Бог вам судия!

Круто повернувшись, не глядя более на вдовую княгиню, едва не бегом вылетел Всеволод за ограду сада.

В душе у него царило смятение, было противно, гадко, думалось с досадой:

«А чем я её лучше?! Она права, когда говорила о перевете! Но всё же я должен был предупредить её… Их обоих. У меня сердце чует: лихая пора грядёт на Волыни!»

Утром мысли великого князя неожиданно обрели подтверждение. Скорый гонец от волынского боярина Василия, шатаясь из стороны в сторону от усталости, стоя посреди палаты, прерывающимся голосом оповестил его о беде:

– Братья Ростиславичи… Рюрик и Василько… Обманом… Владимир-на-Волыни… захватили… Ярополковых людей… Кого посекли, кого выгнали… За них многие бояре стоят…

Всеволод хмурил высокое чело, кусал уста, молчал. Он лихорадочно размышлял, как сейчас поступить, и, кажется, уже знал, что следует предпринять.

Глава 43. Унижение Ярополка

Задыхаясь от волнения, гремя боднями по полу, Ярополк стремглав ворвался в великокняжеские палаты. Всеволод, сидящий на высоком стольце, с усталым равнодушием посмотрел на перепуганное, искажённое обидой лицо племянника. Огладив перстами бороду, великий князь с наигранным удивлением приподнял тонкие брови и спросил:

– Ты чем-то встревожен, сыновец? Что гнетёт тебя?

– Ростиславичи… Гады… Взяли… Владимир… Стрый, помоги! Верных людей моих они… Порубали! – Ярополк рухнул на колени и, задыхаясь от волнения, припал губами к руке Всеволода.

– Ну, полно, полно. Вот тебе впредь наука, сыновец: никогда подолгу свой город без головы не оставляй. – Всеволод, узнавший о событиях на Волыни раньше племянника, воспринял слова Ярополка без малейшего беспокойства.

– Стрый, помоги! Ничего для тебя