доступно донесут это моё послание до всей паствы. Вот по этой причине вынужден срочно вас покинуть, ибо ждёт меня ещё масса дел, и притом неотложных.

– Спасибо вам, ваше преосвященство!

Эти слова вырвались у меня непроизвольно, но произнесла я их почти искренне.

– Это вам огромная благодарность, дочь моя!

И архиепископ, осенив сначала меня, а потом и Квентина крестным знамением, вновь подошёл к карете. Не спеша забрался в неё, потом карета тронулась.

А я некоторое время лишь молча смотрела ей вслед.

Ну, надо же! Архиепископ, о котором я думала, что он-то самым первым против моего предложения голос подаст на сегодняшнем заседании Сената, оказался вдруг единственным моим единомышленником! Ну, ежели не считать Квентина…

– Я вижу, вы несколько удивлены, Виктория? – вернул меня к действительности голос сенатора.

– Не то слово! – Повернувшись в сторону Квентина, я некоторое время молча на него смотрела, прикидывая, как наиболее деликатно сообщить ему о том, что я увезу с собой Лику.

Но тут Квентин неожиданно сам пришёл мне на помощь.

– Я вижу, что Лика более не дичится вас, Виктория, – проговорил он, небрежно и как бы между прочим. – Только почему она в дом убежала, едва мою карету издали завидев. Она что, теперь уже меня сторониться начала?

– Она просто хочет уехать сейчас со мной! – одним духом выпалила я, махнув рукой на всякую там деликатность. – Ей тут плохо, неужели вы этого не замечали?

Не знаю, что ожидала я услышать сейчас от Квентина, но то, что он произнёс, глядя куда-то в сторону, изумило меня до крайности.

– Бедная девочка! – сказал Квентин, и голос его как-то странно дрогнул, сорвался. – Разумеется, ей тут плохо и, разумеется, в последнее время я это очень хорошо видел и понимал! И если с вами, Виктория, ей будет лучше, то я совсем не против, чтобы вы уехали сегодня вместе!

– О, Квентин!

Это Лика! Она сбежала с крыльца и совершенно неожиданно упала перед Квентином на колени. Потом принялась лихорадочно целовать его руки.

– Прости меня! Прости, если сможешь!

– Ну что ты, девочка, что ты?!

Квентин тоже опустился на колени.

– Это ты прости меня, девочка! Прости, если я хоть чем-либо тебя обидел! И ещё…

Он замолчал на мгновение, с нежностью глядя на заплаканное лицо Лики.

– Спасибо тебе за эти три года!

* * *

Лика уснула в карете (всё-таки путь от Столицы до моей резиденции не такой уж и близкий), а я, сидя напротив подруги, всё продолжала и продолжала смотреть на неё с какой-то почти материнской нежностью.

Хоть по возрасту мы с Ликой считай что ровесницы, причём она даже на два месяца за меня старше.

Но это, если брать именно календарный возраст.

В это время экипаж наш слегка тряхнуло, и Лика, чуть приподняв голову, окинула меня сонным, ничего не выражающим взглядом.

– Что, уже приехали? – пробормотала она почти неразборчиво.

– Нет ещё! – негромко отозвалась я. – Спи, давай!

И Лика вновь уснула.

А я, переведя взгляд со спящей подруги на медленно проплывающие за окном лесистые пейзажи, вновь погрузилась в невесёлые раздумья.

Итак, согласия на совместные действия с поселковыми дружинами я покамест так и не получила, хоть, по словам Квентина (он тоже немного с нами в карете прокатился и вылез потом на центральной площади), господа сенаторы крепко напуганы возможными действиями крыс. И это не удивительно, ибо ещё свежи в памяти трагические события трёхлетней давности и ужасная гибель Северного посёлка в результате внезапной крысиной агрессии.

Хоть действовали тогда крысы против поселкового ополчения не сами. Руками (копьями, вернее) моих одурманенных соплеменников безжалостно уничтожали они жителей посёлка, а потом все эти одурманенные дурачки и сами скончались под действием всё того же одурманивающего крысиного зелья. И умирали они при этом весьма своеобразно: безмерно блаженствуя от некоей внутренней эйфории и, одновременно с этим, страдальчески корчась от боли в жесточайших предсмертных судорогах.

Так что крысы одним ловких ходом от обоих своих соперников разом смогли тогда избавиться. Правда, в пределах одного лишь посёлка, а также единственной, соседствующей с ним резервации…

Но планы у крыс уже тогда были весьма грандиозными, и, под руководством Уигуин, крысы их непременно осуществили бы, если б…

…если б я тогда своевременно не вмешалась, и…

…и не нарушила все их грандиозные планы!

И вот теперь вновь решила Уигуин воплотить в жизнь прежние свои замыслы. Немного скорректировав, правда, способ их осуществления, но зато не должно будет после остаться, ни в посёлках, ни и бывших резервациях ни единой живой души. В смысле, человеческой. Одни только крысы-победительницы…

Ну, может, ещё младенцев в живых покинут. Чтобы потом их в преданных крысолюдов обратить! В рабов своих вечных и добровольных.

Да уж, весёленькая перспектива перед Федерацией вырисовывается! И главное, совершенно неизвестно, в каком месте и в какое время крысы планируют нанести главный свой удар. И какими силами? И сколько крыс-чужаков постараются для этого привлечь? Ясно, что много, но вот сколько именно?

И когда они прибудут в пределы нашей Федерации, чужаки эти? Или они уже прибывают сюда, постепенно и незаметно?

Вопросы… вопросы… вопросы…

И не единого на них ответа пока…

А, может, попробовать как-то опередить крыс? Ударить по ним первыми, упредив, таким образом, грозящее крысиное нашествие?

Впрочем, вариант упреждающего этого удара виделся мне трудно выполнимым. Как тут, скажите, можно ударить первыми, ежели крысы по подземным ходам и жилищам рассредоточены и отлично там ориентируются, в отличие от людей? Тем более, что луки с арбалетами в подземной тесноте и толчее вряд ли применить возможно, тогда как крысиные духовые трубки с ядовитыми шипами для таких сражений в самый раз подходят. Перебьют они там доблестное наше воинство и этим лишь значительно упростят себе последующие завоевательные задачи!

И даже мой всемогущий скафандр вряд ли сможет что-либо реально изменить в грядущем этом сражении, тем более, что ощутимо сдавать он начал в последнее время. И как бы вовсе не вышел из строя в решающий самый момент?

Задумавшись, я и не заметила, когда Лика проснуться успела. Казалось, мгновение назад ещё дремала, наклонив голову к плечу, а сейчас вот сидит прямо и исподтишка за мной наблюдает.

– Привет! – произнесла я первое, что пришло в голову. – Выспалась?

Ничего на это не ответив, Лика перевела взгляд с меня на окошко. Некоторое время молча смотрела в него, хоть смотреть там было абсолютно не на что. Потом она вновь повернулась в мою сторону и как-то робко и даже заискивающе мне улыбнулась. Я тоже улыбнулась ей