помочь мне убрать после еды, она взяла железную сковороду, промахнулась ей мимо раковины и разбила одну из облицовочных плиточек.

Митч, познакомившись с Долли, вспомнил, что Майк, помогавший ему строить пирс, часто рассказывал о стриптизерше Долли, от которой был без ума. Майк был скромным работящим парнем, и мы решили устроить ему сюрприз.

Я привезла Долли на озеро, где работал Майк. И она, беременная, но на высоченных каблуках, вышла из машины…

– Привет, Майк.

Майк чуть в обморок не упал. И сразу стало понятно, за что Майк любит Долли: и душа, и тело у нее были израненными – тут уж ничего не попишешь! – но она была полна нежности. Долли поблагодарила Майка за то, что он был ее поклонником. Возможно, на самом деле она его и не помнила, но роль свою сыграла отлично. Пока они с Майком болтали, она держала его за руку, а на прощание обняла.

Многие на таких, как Долли, ставили крест – так же, как и на парнях из «Нашего дома». И я поняла, как быть дальше: начинать нужно с городских стриптизерш.

Стриптиз-клубов в Хот-Спрингсе хватало. Я знала всех живущих в городе владельцев подобных заведений. Один из них, Клод, был хозяином сразу нескольких. Горожане хорошо относились к Клоду и его коллегам, ведь все они составляли костяк мужского клуба Хот-Спрингса. Многие из них были холосты, и поэтому их не приглашали на светские события, да они и сами туда не стремились.

Все клубы были раскиданы в районе хайвея 70 и представляли собой одноэтажные постройки без окон. Сюда приходили в основном приезжие – жители Хот-Спрингса ездили развлекаться в Литл-Рок, чтобы не встретить знакомых. Единственным заведением, куда ходили местные, был «Центрфолд»: он находился там, куда в поисках знакомой машины на парковке не доехала бы ни одна ревнивая жена.

Я встретила Клода, прогуливаясь с Тимом и Джимом в парке. Мы с Эллисон, прихватив с собой четыре кружки и пачку какао, встретили парней у входа в их дом. Поздней осенью и зимой мы время от времени совершали такие вылазки: разводили порошок в обжигающей воде источника и, попивая какао, доходили до изогнутого крыльца гостиницы «Арлингтон». Стоял ноябрь, температура не опускалась ниже сорока пяти градусов[39], но было так приятно смотреть на окружающий мир с чашкой какао или чая в руках!

Заметив Клода, я поняла, что это мой шанс. Хоть Клод и был своим человеком в мире разврата, в нем было что-то притягательное.

– Этого-то мужчину я и ищу, – сказала я.

– Сегодня определенно мой день, – ответил Клод. – Приятно знать, что тебя ищет блондинка.

– Что ж, мужчины и женщины меняются ролями.

– Чем могу помочь?

– Понимаете, Клод, я много работаю с ВИЧ-положительными людьми, и должна сказать, что об этом вирусе нужно знать и гетеросексуалам.

Клод вежливо улыбнулся. Тим с Джимом прошли чуть вперед, и Эллисон показывала им, как она научилась делать колесо. Я понизила голос почти до шепота.

– Думаю, что вы хотите быть уверенными в своих девушках, – сказала я. – Не хочу сказать ничего дурного про клубы, но все ведь понимают, что у людей могут быть разные подработки.

Клод тут же кивнул, давая мне понять, что знает, о чем идет речь.

– Хорошо, но что именно вы предлагаете?

– Я могла бы поговорить с девушками и предложить им бесплатное обследование. Добровольно и анонимно. А через пару недель, ко Дню благодарения, мы узнаем, что совершили хороший поступок.

– Где вы хотите организовать встречу?

– Как говорится, рыбу надо ловить там, где она водится, так что прямо в клубе.

Я продумала все заранее. Мне хотелось собрать как можно больше девушек, но я понимала, что, если приглашу их к себе домой, никто не придет, опасаясь сплетен. Нужно действовать, как в «Нашем доме».

Клод ничего не ответил, и я наклонилась еще ближе.

– Ну пожалуйста. – Я перешла на шепот. – Это очень важно для всех нас.

Клод кивнул.

– Отлично! – сказала я, пока он не передумал.

На той неделе я спросила Бонни, сможет ли она посидеть с Эллисон в четверг.

– Я иду в стрип-клуб.

– Докатилась! – пошутила Бонни.

– Да уж, – ответила я. – Докатилась.

Глава двадцатая

– Женщинам без мужчин нельзя, – сказал здоровяк, преградивший мне вход. – Возвращайтесь со своим мужчиной.

Он был высоченным, но изо всех сил старался казаться еще выше. Я видела, что за его спиной на барной стойке под песню Бон Джови «You Give Love a Bad Name» танцует рыжеволосая девушка. На нее упал фиолетовый луч прожектора, и здоровяк подвинулся, чтобы закрыть мне обзор.

– Считайте, что я пришла с Клодом, – сказала я, перекладывая из одной руки в другую тяжелую сумку с наборами для забора анализов и презервативами. – Я к тому, что Клод говорил мне, что я могу прийти.

– О, – сказал мужчина, отходя в сторону. – Простите.

– Спасибо. Клод уже здесь?

Мужчина кивнул, и я, сделав несколько шагов, обернулась, чтобы задать вопрос:

– А почему вы не пускаете женщин?

– Некоторые приходят, чтобы… эм… застукать наших клиентов, мэм.

– Понимаю, – ответила я и с невозмутимым видом пошла дальше, пытаясь случайно не разинуть рот.

Чтобы не выглядеть типичной прихожанкой церкви, я надела голубые джинсы, простую блузку и черные туфли на высоком каблуке – попыталась подобрать наряд, который могли бы надеть и работницы стрип-клуба. Барная стойка представляла собой большой прямоугольник, и рыжая стриптизерша, танцуя, ловко лавировала между стаканами и пивными бутылками. Мужчины неотрывно смотрели, как она, одетая в красный лифчик и трусики, двигается по стойке. Некоторые были совершенно очарованы, а некоторые разглядывали девушку отчужденно, явно приберегая деньги для других танцовщиц.

Клод заметил меня первым и повел в гримерку. Я шла за ним, пряча сумку за спиной. Гримерка напоминала салон красоты, в котором женщины разной степени наготы готовились к выступлениям. У двери возле шкафчиков висела доска объявлений. К ней были приколоты фотографии детей и питомцев, а также снимки улыбающихся, ослепленных вспышкой стриптизерш, отмечающих чей-то день рождения в темном баре. Частицы домашней обстановки.

Девушки повернулись ко мне. Я сразу же вычислила лидера: длинноногую блондинку со скептическим выражением лица. Она стояла в белой сорочке, скрестив руки на груди.

– Думаю, Клод рассказал вам, почему я захотела прийти, – произнесла я. – Я помогаю одной девушке, танцовщице. Она ВИЧ-положительная и скоро станет мамой, – наверное, у кого-то из вас тоже есть дети. И у нее больше шансов сохранить здоровье, потому что она знает свой ВИЧ-статус.

Я немного помолчала.

– Можно пройти анонимное исследование, – сказала я. – Если хотите, я могу взять у вас кровь прямо сейчас, и мы обменяемся телефонами, чтобы я могла сообщить вам результат. Нужно вам это или нет – решать только вам.

Главная стриптизерша переминалась с ноги на ногу, но по-прежнему держала руки скрещенными.

– Клод, – сказала я, – можешь оставить нас на минутку?

Он нехотя вышел из комнаты.

– Если Клод спросит, я ничего ему не скажу о результатах анализа. Но вам необходимо знать свой статус. Вы сможете продолжать работу, понимая при этом, что нужно начать лечение и обязательно предохраняться при каждом половом контакте.

Я снова замолчала. Черты лица главной танцовщицы смягчились. Она взглянула на женщину в черном бюстье. Той было лет сорок, и она, как мне показалось, была очень участливой.

– Я хочу вам помочь, – сказала я.

– Хорошо, – сказала главная танцовщица, и они вместе с участливой в черном бюстье пожали мне руку.

– Меня зовут Рут, – сказала я и показала на небольшой карточный столик. – Могу я расположиться здесь?

Затем я повернулась к главной стриптизерше:

– У вас очень красивый цвет помады. Что это за марка?

– Covergirl. «Вишня на снегу».

– Вам очень идет, – сказала я. – Скажете девушкам, которые сейчас танцуют, зачем я пришла? Пусть подойдут ко мне, если будет минутка. Дольше