— Надо его достать.

Женька взглянула на меня с сомнением, но отправилась следом.Мы спустились к кромке воды, я стала раздеваться, а Женька принялась тревожнооглядываться.

— Вдвоем в воду лезть нельзя, — высказала онаценную мысль, — а ну как этот гад вернется. Кто-то должен стоять нашухере.

— Хорошо, — съязвила я, — я постою.

— Почему ты?

— А почему бы и нет?

— Ты лучше плаваешь. Ты ж сама говорила, что я нырятьне умею, что у меня задница самопроизвольно всплывает.

— Я говорила?

— Ты, ты, — закивала Женька. — Как же я стакой задницей мешок отыщу?

— Это уж точно.

Что ж, за сказанное частенько приходится расплачиваться, вследующий раз с критикой надо быть поосторожнее.

Пристроив свои вещи на травке, я шагнула в воду. Дно быловязкое, а место для утопления мешка Горемыкин выбрал правильно: глубинаначиналась прямо от берега. Я немного проплыла и пару раз нырнула, чтобыосвоиться. Из-за вязкого дна видимость в воде была так себе, но мешок нетеннисный мячик, и шансы на успех у меня были. Я взглянула на берег,прикидывая, куда примерно должен был упасть мешок, а затем принялась нырятьвсерьез.

Мне повезло, я нашла его очень быстро, но одно дело найти,другое — поднять. Для начала я попробовала развязать мешок. Однако от этой идеипришлось отказаться, должно быть, Иван Иванович когда-то служил на флоте,развязать узел под водой не было Никакой возможности. Я попробовала приподнятьмешок и преуспела в этом, но дотащить его до берега не смогла и крикнулаЖеньке.

— Ты нашла его? — обрадовалась она.

— Нашла. Помоги вытащить.

Женька мигом разделась и плюхнулась в воду. Я нырнула, и онавслед за мной, забыв, что у нее что-то самопроизвольно всплывает. Вдвоем мыПодхватили мешок и вынырнули. До берега было всего несколько метров, но мыздорово выдохлись, прежде чем смогли выбраться из воды. Пока я пыталасьотдышаться, Женька вожделенно ползала вокруг мешка, ощупывая его для начала.

— Здесь какие-то деревяшки, — заявила она собидой. — Точно, деревяшки… Скажи на милость, зачем он их утопил?

— Отстань от меня, — отмахнулась я. Женькиноповедение казалось мне глупым, чего гадать, раз можно заглянуть в мешок.Правда, с этим наметились проблемы. Женька попыталась справиться с узлом, но они на берегу развязываться не хотел.

— Мешок лучше разрезать, — вздохнула она.

— А есть чем?

— Нет.

— Жаль.

— Что ж тогда делать? За ножом бежать в пансионат?

— Лучше за ножницами, они в моей сумке.

— Маникюрные?

— Разумеется.

— Что можно сделать маникюрными ножницами?

— Многое. А если ты свистнешь нож на кухне, этопокажется подозрительным. Не забывай, на веранде лежит…

— Помню я, что там лежит, — буркнула Женька.

— Вот-вот, люди могут принять тебя за маньяка. Беги, ая буду сторожить мешок.

— Почему это мне бежать?

— Потому что бегаешь ты отлично и никаких Проблем сзадницей.

— Иногда ты бываешь такая вредная, такая вредная, что ятебя терпеть не могу.

— Я тебя тоже.

Огрызаясь, Женька все-таки торопливо оделась и стрелойпомчалась к пансионату. Я не сомневалась, что она побьет все олимпийскиерекорды. Женька была чудовищно любопытной. Если уж я изнывала от желанияузнать, что там в мешке, представляю, каково было ей.

Я немного прошлась по берегу, чтобы согреться, затем оделасьи стала ждать подружку. Вскоре над моей головой послышался шум, Женька, тяжелодыша, спускалась к воде.

— Менты до сих пор еще не приехали, — торопливосообщила она, протягивая мне ножницы.

— Ничего удивительного, они же к Вечеру обещали, —пожала я плечами.

— Менты нам сейчас очень бы пригодились, — косясьна мешок, заметила она.

Я опустилась на колени и занялась веревкой. Женька лезла мнепод руку и здорово действовала на нервы, но я терпела, понимая ее состояние.

Наконец мы справились с веревкой, приподняли мешок и внедоумении переглянулись: в мешке лежал скелет. Мы потянули его за ноги ивскоре извлекли на свет божий. Женька сунулась в мешок, но, кроме камня, тамбольше ничего не оказалось.

— Это что ж такое, — растерянно пробормотала она,а я хмуро разглядывала скелет у своих ног. Конечно, скелет немногим лучшетрупа, потому что, как ни крути, тоже труп. Но этот был с головой и руками.Женька подняла нашу находку и со вздохом заметила:

— Скорее всего мужчина… рост где-то метр восемьдесят.Тебе это о чем-нибудь говорит?

— Что ты имеешь в виду?

— Ну… тот дядька, с которым писатель разговаривал, былкакого роста?

— Ты хочешь, чтобы я его опознала? — кивнув наскелет, осведомилась я и принялась внимательно рассматривать находку. —Мне кажется, что он, так сказать, фабричного производства, — черезнекоторое время изрекла я. — Собран очень аккуратно, две кости сломаны, ноих, скорее всего, раздавило камнем при падении.

— Ты чего мне голову морочишь? — разозлиласьЖенька. — Что значит фабричного производства?

— Ну… такие вещи изготавливают для школ и прочихучебных заведений, где изучают анатомию человека. Скелет можно приобрести вмагазине «Наглядные пособия».

— В нашем магазине скелета нет, только глобус.

— Это в каком? На Малой Ильинской? А на Васильевcкомпроспекте стоял, я сама видела.

— Ну, хорошо. Предположим, этот чокнутый Горемыкинкупил его в магазине, чтобы изучать анатомию. Но тогда какого хрена он егоутопил? Да еще камень в мешок сунул…

— А вот это мы и узнаем, — кивнула я.

— Как узнаем?

— Спросим Горемыкина, с какой стати он решил утопитьскелет?

— Значит, ты считаешь, у него должна быть причина?

— Логично предположить, что у любого человека,совершающего тот или иной поступок, есть причина.

— А я вот что считаю. Никакой он не фабричный, дядякого-то убил, потом… ну… как бы это выразиться…