— Анжелика Станиславна, — сказал один, — вамлучше в квартиру вернуться. — Говорил он проникновенно и очень вежливо, покрайней мере, было заметно, что старается. Но выходило зловеще. Второй молчакивнул, словно говоря: точно, я бы вернулся.

На таксиста эти двое произвели не меньшее впечатление.Переминаясь с ноги на ногу, он глухо поинтересовался:

— Решайте, ребята, едем или остаемся? У меня время —деньги.

— Остаемся, — жалко пролепетала я. Чемоданыоказались на земле, а таксист исчез со двора со скорость, прямо сказать,изумляющей.

— Что же мне делать? — поворачивая голову отодного к другому, спросила я.

— Вернуться в квартиру и ни о чем не беспокоиться.

Я махнула рукой и пошла. Один из парней подхватил чемоданы иотправился следом. Я тряслась мелкой дрожью и косилась на телефон, не всостоянии решить, к кому кинуться за помощью. Прежде чем кидаться, неплохо бызнать, чьи громилы. Только они не представились, а задавать им вопросы я нерискнула.

К моему величайшему облегчению, парень собрался покинутьквартиру.

— Я могу позвонить? Или, например, в магазинсходить? — спросила я, втайне удивляясь, что голос звучит почти нормально,а не жалобным повизгиванием.

— Конечно, — пожал он плечами. Вы ж не в тюрьме.Только из города уехать не пытайтесь. Не получится, это я вам сразу говорю.

— Кто вас послал? — набралась я отваги.

— Нетрудно догадаться, — с крокодильей улыбкойответил он и вышел из квартиры.

Может, ему и нетрудно, а вот мне совсем наоборот. Я хотелапозвонить Сереже, но передумала. Следовало предупредить Серафиму.

Я позвонила в казино. Тетушка точно была там, но застать еена месте никак не удавалось. Мне отвечали три разных голоса, и каждый уверял,что она где-то здесь, и предлагал позвонить по другому номеру. Я попросилапередать, чтобы она ждала меня в казино. И стала в окно высматривать ребят,вежливых и весьма дюжих. Их нигде не наблюдалось, но это и не утешило.

Я вышла из подъезда и прогулочным шагом направилась вверх поулице. За руки никто не хватал. Пройдя так два квартала, я воодушевилась иостановила машину. Через десять минут я уже была возле казино. Слишком быстропришлось покинуть обманчивую безопасность чужой машины, я еще не успелаподготовиться к возможной встрече с Юриком.

Центральный вход из-за раннего часа был закрыт, явоспользовалась служебным. Возле двери за стеклом сидел молодой мужчина в формеохранника.

— Простите, где я могу увидеть Серафиму Павловну?

— Добровольскую? Прямо по коридору и направо.

Я пошла по коридору, увидела дверь с табличкой“Добровольская С.П.”, постучала и вошла. В кабинете, удобно развалясь в креслеи закинув ноги на огромный и по виду очень дорогой стол, сидел Юрик с бутылкой“Наполеона” в одной руке и стаканом в другой. Чувствовалось, что общение с“Наполеоном” было длительным и плодотворным. Юрик посмотрел в мою сторону,открыл глаза, хмыкнул и сказал:

— А вот и наша принцесса. Садись, солнышко, будь какдома.

— Юра, — начала я укоризненно. — Десять утра,а ты с коньяком в обнимку. Что станет с печенью?

— Ей будет хорошо, а вот тебе — вряд ли. Сядь-ка, сядь…

— Юрик, давай я отвезу тебя домой. Ты плохо выглядишь.Тебе лучше лечь в постель.

Он засмеялся:

— Умница, деточка. А вот я дурак. Совсем забыл, кто тыу нас. “Она была актрисою и даже за кулисами играла роль, а зрителем быля”, — пропел Юрик немного по-козлиному, опять засмеялся, хлебнул коньяку исказал:

— Ты садись, садись… ангелочек.

— Где Серафима? — спросила я. Он развел руками.

— Исчезла. Испарилась.

— Что за глупость такая? Ты видел ее сегодня?

— Видел, — кивнул Юрик, страшно довольный.

— Она отдала тебе деньги?

— Отдала.

— Значит, у тебя к ней никаких претензий?

— Никаких, солнышко, — захихикал он. — У меняк тебе большие претензии.

Я посмотрела укоризненно, покачала головой и заметила:

— Надо беречь себя, Юра.

— Ладно, не старайся, — махнул он рукой, убрал состола ноги, поставил бутылку и, заглянув в стакан, добавил:

— Паршивые дела, скажу я тебе. — Весело хрюкнул иткнул в меня пальцем:

— Твои дела.

— Ничего не понимаю, — удивилась я вполнеискренне. — Объясни, что случилось.

Юрик чему-то обрадовался, погрозил мне пальцем и сказал:

— Как заговорила… Откуда у тетки деньги?

— Что?

— Ничего. — Он засмеялся и стал кивать головой наманер китайского болванчика.

Я прикидывала, может, стоит подойди поближе, прижать егоголову к груди и вспомнить что-нибудь трогательное, подходящее к случаю. Но,честно говоря, пробовать не хотелось. Юрик, хотя и был пьян, но смотрел на менявполне осмысленно, и не было в его взгляде ничего, даже отдаленно напоминающеголюбовь. Потом он уставился в потолок, сосредоточенно и даже настороженно, точнождал, что тот сейчас обвалится. Я поерзала в кресле и решила, что самое времяуйти, пока он так увлечен. Я поднялась и, стараясь не производить лишнего шума,пошла к двери.

— Сядь, — резко сказал он, никакого тепла вголосе, ну просто совершенно никакого. Я торопливо вернулась в кресло иуставилась на Юрика с максимальной преданностью. — Выбрось эту идею из головы, —вздохнул он, прихлебывая из стакана.

— Какую? — рискнула спросить я.

— Что ты чего-то стоишь, — хохотнул Каток. —Ни-че-го, — произнес он по слогам. — Совсем ничего.

— Все-таки это довольно странно, — позволила ясебе усомниться. — И обидно. По-моему, я не заслужила такого обращения, язаботилась о тебе… — В эту минуту мне казалось: все так и было, стало грустно ибольно за чужое непонимание. Я вздохнула и ласково попросила:

— Юрочка, пожалуйста, не пей больше. Ты угробишь своюпечень.

— Нет, солнышко, — сказал он. — Это я тебяугроблю. Раз — и нет тебя.