оружие или просто разговаривая. Женщины готовили пищу на кострах, переругиваясь и сплетничая друг с другом. Шум и гвалт стоял удивительный и он показался Асканию песней.

— Прибыли! — Проговорил один из землекопов и спрыгнул на землю. — Вел, ты где? Принимай своего друга!

Асканий всматривался в мужчин, пытаясь отыскать знакомое лицо, но увы.

— Наконец-то, вижу тебя! — Тяжёлая рука легла сзади на его плечо, Асканий не успел повернуться, как Вэл Сатис зажал его в объятиях, как в тисках. Спину свело болью, и он потерял сознание. Бывший гладиатор подхватил друга на руки и поспешно понёс в свою пещеру. Талл шёл рядом с ним.

— Ты откуда взялся? Кто такой? — Спросил его Вэл.

— Я с приятелями напал на вас в Геркулануме, сидел с Асканием вместе.

— А-а, что с ним?

— Его сильно избили, когда привели в тюрьму. Я почти вылечил его, но спине досталось боьлше всего. Боюсь, не отбили бы ему что-нибудь внутри.

— Позовите Боудику! — Крикнул Вэл Сатис кому-то снаружи. — Ты говоришь, что лечил его? Чем?

— Выпросил у тюремщика мази, растирал, разминал мышцы.

— А зачем? На что он тебе? Ты ведь был его врагом?

— Не был я его врагом. Я его не знал. Я даже не знал, что нападаю на тебя. Мне потом уже Асканий сказал. А теперь он для меня всё. Я никогда не встречал такого человека, я верю в него больше, чем в себя. Я не могу это объяснить…

— Ну и не объясняй, — Вэл похлопал Талла по плечу. — Я сам его не променяю даже на дюжину здоровых молодцев.

Тут Асканий открыл глаза.

— Фу, наконец-то! — обрадовались мужчины.

— Слава богам, Вэл, что твоя правая рука немного покалечена, — медленно и с усмешкой заговорил Асканий. — а не то переломил бы ты меня пополам на радостях.

— Шутник! — Возмутился Вэл и участливо спросил: — Болит?

— Немного.

— О, слышу голос Боудики. Подставляй спину, она тебя осмотрит.

— А хорошенькая? — Поинтересовался Асканий, переворачиваясь. — Молодая? Хочу, чтобы хорошенькая трогала.

— Слава богам! Ты понял всё-таки, что существуют женщины, кроме…

В это время вошла девушка и Вэл Сатис не стал договаривать фразу, он только добавил:

— Да, она молодая и очень хорошенькая.

Боудика улыбнулась в ответ. Она принялась ощупывать спину Аскания, надавливая на одни точки и разглаживая другие. Она присматривалась к нему, прислушивалась к его ощущениям, при этом не спрашивая, что он чувствует. Создавалось впечатление, что она понимает его боль без слов.

— Ничего страшного, — заговорила Боудика хрипловатым, но приятным голосом. — Внутренности целые. Только большая опухоль на позвоночнике, где поясница. Сам позвоночник в порядке. Если бы было хоть маленькое повреждение, я бы почувствовала. Ему нужны компрессы, хорошее питание и отдых, главное отдых. Я могу идти, Вел?

— Подожди, я познакомлю тебя. Это — Талл, мой, надеюсь, бывший враг. А это…

Асканий повернулся и замер на полудвижении.

— Не может быть, — прошептал он и хотел встать. Боудика вскрикнула, отшатнувшись, а потом упала рядом с Асканием на колени. Удивлённые Вэл Сатис и Талл переглянулись.

Асканий, дрожащей рукой снял с головы девушки косынку, и на её плечи легли белокурые локоны.

— Тана, — шептал он, прижимая девушку к себе. — Моя милая, дорогая Тана. Ты не умерла.

А она тихонько плакала от счастья, прижимаясь к груди самого надёжного человека на всём свете.

Вэл Сатис, поняв в чём дело, хлопнул себя по коленям и вымолвил:

— Если бы ты назвала себя Таной! Асканий столько о тебе говорил! — Затем он обратился к Асканию: — Мои люди нашли её в мае. Израненную, голодную, грязную. Она сказала, что зовут её Боудикой, но о себе говорить ничего не хотела. Да и не могла сначала. Она сорвала голос, когда звала кого-нибудь на помощь. Но на северном склоне Горы, да ещё у вершины, редко кто ходит. Ей повезло, что мои друзья там были.

Тана и Асканий молчали, прижавшись друг к другу.

— Пойдём, — позвал Вэл Сатис Талла и улыбнулся. — Им просто необходимо побыть наедине. А пока ты за сытным ужином и доброй кружкой вина поведаешь мне всё, чего я не знаю.

Талл согласно кивнул и вышел вслед за Вэлом Сатисом. Ему было безумно хорошо и легко.

ПРИМЕРНО ЗА ДВА МЕСЯЦА ДО ТОГО — НАЧАЛО ИЮЛЯ.

Империя в это время находилась в тяжелейшем положении. За год, прошедший после убийства Нерона, несколько мало-маломальски влиятельных человек заявили о своём праве на верховенство в Риме. Но только трое из них вписали свои имена в историю: Гальба, Отон и Вителлий. Первый заявил о себе в апреле шестьдесят восьмого года Нерона, был признан сенатом после его смерти и убит на римском Форуме пятнадцатого января шестьдесят девятого в результате заговора среди преторианцев, во главе которого стоял следующий претендент — Отон. Но ровно через три месяца последний покончил с собой. А через три дня солдаты в столице перешли на сторону Вителлия.

Этот император, конечно, имел сторонников, но намного больше было у него врагов. Главный из которых, как оказалось, находился далеко на востоке. Пока Вителий шёл из Германии в Италию, разоряя собственные города, Веспасиан, Муциан и Александр Тиберий заключили мощный союз. Его основой были не только огромный политический опыт участников, но и экономические возможности возглавляемых ими территорий: Иудии, Сирии, Египта.

Именно в начале правления неудачливого и жестокого Вителлия происходили события, о которых я пытаюсь рассказать.

Больше половины месяца прошло после похорон Маркуса. Луций Цельс часто навещал Кассию, конечно, в присутствии отца, или, в крайнем случае, преданной рабыни. Он сопровождал девушку в походах по магазинам, выставкам, театрам. Окружающим в их отношениях всё казалось ясным, но на самом деле, между молодыми людьми не было сказано ни слова о совместном будущем.

Наступил седьмой день перед июньскими календами — Весталии, праздник замужних женщин.

— Здравствуй, Кассия Сатрия, — Юлия Феликс стояла в дверях книжной лавки Луцилия. Кассия удивлённо оглянулась на её голос. — Я видела, как ты зашла сюда.

— Тогда понятно, почему ты здесь. Я уж решила, что ты стала интересоваться литературой.

Юлия усмехнулась и коротко ответила:

— Нет. — В дверном проёме её фигура виделялась хорошо, но лица не возможно было разглядеть. — Ты изменилась.

Кассия кивнула. Она не знала, что ответить.

— Луцилий, я зайду в другой раз, — проговорила девушка, направляясь к выходу. Юлия посторонилась, пропуская подругу. — Теперь ты ходишь по городу одна, без рабов — отметила Кассия, оказавшись на улице, и добавила: — Ты тоже изменилась.

Да, когда-то весёлые глаза Юлии стали спокойными, в них появилась расчётливость.

— А зачем мне сопровождение? — Спросила Юлия. — Это отец хотел,