– О господи, – пробормотал Джонни и нервно провел рукой поволосам.

– И наконец десять тридцать. Трое пятиклассниковвозвращаются из библиотеки. Один из них замечает что-то на эстраде. Это МэриКэт. Ее ноги оголены и залиты кровью, а лицо… лицо…

– Успокойтесь, – Джонни положил руку ему на плечо.

– Попробуй тут успокойся, – сказал Баннерман. Он словноизвинялся. – Ничего подобного я не видел за все восемнадцать лет службы. Онизнасиловал девочку, и уже одного этого хватило бы, чтобы… убить ее… врач,производивший экспертизу, сказал, что он так… понимаете, там такие разрывы… вобщем, это бы ее почти наверняка… убило… но ему было мало, и он задушил ее.Задушить девятилетнюю девочку и оставить… оставить в таком виде…

И тут по лицу Баннермана потекли слезы. У стойки два парняиз бриджтонской дорожной бригады говорили об играх на кубок. Баннерман опятьснял очки и вытер лицо носовым платком. Плечи у него тряслись. Джонни молчаковырял вилкой «чили».

Наконец Баннерман спрятал носовой платок. Глаза его сталикрасными, лицо без очков казалось каким-то беззащитным.

– Вы уж меня простите, – сказал он. – Тяжелый день выдался.

– Еще бы, – сказал Джонни.

– Знал, что этим кончится, только вот думал: как-нибудьпродержусь до дому.

– Слишком долго ждать.

– У вас редкий дар понимать людей. – Баннерман снова наделочки. – И не только понимать. В вас что-то есть. Черт его знает, что именно, ночто-то такое есть.

– Какие у вас еще зацепки?

– Да никаких. Верчусь как на сковородке, а полиция штата всераскачивается. Вместе со специальным следователем генеральной прокуратуры инашим любимчиком из ФБР. Пока что экспертизой установлена группа спермы, носейчас это нам ничего не дает. Больше всего меня озадачивает отсутствие волосили кожной ткани под ногтями жертв. Он ни разу не обронил ни пуговицы, нимагазинного чека, ровным счетом ничего. К нам тут приехал спец по психам изОгасты – генеральный прокурор расстарался, – так он уверен, что все эти типырано или поздно выдают себя. Чем не утешение. Особенно если позже… если ещедюжина трупов прибавится.

– Эта пачка из-под сигарет находится у вас?

– Да.

Джонни поднялся.

– Ну так поехали.

– В моей машине?

Джонни прислушался к вою ветра и едва заметно улыбнулся.

– В такой вечер, – сказал он, – совсем не мешает проехатьсяв компании полицейского.

Метель разбушевалась вовсю, и дорога в Касл-Рок на машинеБаннермана отняла полтора часа. В двадцать минут одиннадцатого они вошли ввестибюль городского управления и стали оббивать снег с ботинок.

В коридоре находилось несколько газетчиков, они сидели подотвратительным портретом одного из местных отцов-основателей и рассказывалидруг другу о своих вчерашних ночных бдениях. Баннерман и Джонни не успелиглазом, моргнуть, как оказались в кольце.

– Шериф, это правда, что в деле наметился сдвиг?

– Мне нечего пока сказать, – устало отозвался Баннерман.

– Говорят, вы посадили под арест кого-то из Оксфорда. Этоправда, шериф?

– Нет. Дайте-ка нам, ребята, пройти…

Но они уже переключились на Джонни, и у того упало сердце,когда он узнал двух журналистов, которые были на пресс-конференции в больнице.

– Разрази меня гром! – воскликнул один из них. – Вы случайноне Джон Смит?

– Да, – сказал Джонни. – Он самый.

– Экстрасенс, что ли? – спросил другой.

– Дайте же нам пройти! – повысил голос Баннерман. – Вам что,делать нечего, кроме как…

– Судя по тому, что пишет «Инсайд вью», вы шарлатан, –сказал молодой человек в меховом пальто. – Это правда?

– На это я могу вам ответить только одно: «Инсайд вью»печатает то, что находит нужным, – сказал Джонни. – Слушайте, нам…

– Значит, вы не согласны с тем, что они написали?

– Да мне правда нечего больше сказать.

Не успели они закрыть за собой двери с матовыми стеклами,как газетчики ринулись к двум телефонам-автоматам, висевшим на стене близдежурки.

– Да-а, вляпались мы, ничего не скажешь, – огорчилсяБаннерман. – Клянусь богом, мне в голову не могло прийти, что они будут торчатьздесь в такую ночь. Надо было провести вас через заднюю дверь.

– Чего уж там, – с горечью отозвался Джонни, – разве вы незнаете, что мы обожаем рекламу? Ради саморекламы мы и подаемся в экстрасенсы.

– Сомневаюсь, – сказал Баннерман. – Во всяком случае, не вы.Н-да, опростоволосились. Теперь ничего не поделаешь.

А Джонни мысленно уже видел газетные заголовки – пикантнуюдобавку к недавно забурлившей похлебке: ШЕРИФ ИЗ КАСЛ-РОКА ПРИВЛЕКАЕТ МЕСТНОГОЭКСТРАСЕНСА К ДЕЛУ ОБ УДУШЕНИИ. ЯСНОВИДЯЩИЙ ИДЕТ ПО СЛЕДУ «НОЯБРЬСКОГО УБИЙЦЫ».МОЕ ПРИЗНАНИЕ В МОШЕННИЧЕСТВЕ – ФАЛЬШИВКА, – ЗАЯВЛЯЕТ СМИТ.

Перед входом в кабинет сидели два помощника шерифа; одиндремал, другой пил кофе и с мрачным видом просматривал донесения.

– Его что, жена из дому выставила? – раздраженно сказалБаннерман, кивая в сторону спящего.

– Только что вернулся из Огасты, – ответил помощник. Это былсовсем еще мальчишка, с ввалившимися от усталости глазами. Он с интересомпосмотрел на Джонни.

– Джонни Смит. Фрэнк Додд. А этого спящего красавца зовутРоско Фишер.

Джонни кивнул в знак приветствия.

– Роско говорит, что генеральный прокурор затребовал дело, –сказал Додд Баннерману. Вид у полицейского был возмущенно-задиристый и в то жевремя растерянный. – Хорошенький подарочек к рождеству, правда?

Баннерман слегка потрепал Додда по загривку.

– Не надо так переживать, Фрэнк. И вообще ты чересчурусердствуешь.

– Должно же что-нибудь выплыть из этих донесений… – Доддпожал плечами и постучал пальцем по стопке бумаг. – Ну хоть что-нибудь.

– Иди домой, Фрэнк, отдохни малость. И забери с собой этуспящую красавицу. Не хватало, чтобы кто-то из репортеров щелкнул его сейчас. Анаутро в газетах заголовок: «РАССЛЕДОВАНИЕ В КАСЛ-РОКЕ ИДЕТ ПОЛНЫМ ХОДОМ», – инас всех отправляют мести улицы.

Баннерман провел Джонни в свой кабинет. Стол заваленисписанными листами бумаги. На подоконнике – три фотографии: Баннерман, егожена и дочь Катрина. На стене – диплом в аккуратной рамке, а рядом, тоже врамке, – первая полоса местной газеты «Колл» с сообщением о победе Баннерманана выборах.