характера». Именно органы и функции позволяют создать «настоящий организм, устойчивость существования которого зависит от того, насколько успешно и регулярно органы справляются с порученными им функциями» (id., р. 57). Подобно другим живым организмам, общество можно лечить от патологий. Именно поэтому новая наука об обществе является также терапевтической: «Политическая экономия, законодательство, общественная мораль, равно как и любое управление, осуществляемое в общих интересах общества, представляют собой не что иное, как свод правил гигиены» (id.). Залогом «крепкого и устойчивого устройства» общества, понимаемого как правильное строение живого организма, является «естественный ход вещей» (Syst., t. I, p. 68).

Научно-технический град не создается субъективной волей людей, а основывается на объективном характере вещей, формирующихся естественным образом: «Нельзя создать систему общественной организации. Можно лишь наблюдать, как постепенно возникают новые объединения идей и интересов, и описывать эти наблюдения. Вот и все. Социальная система является не чем иным, как фактом» («Организатор», L’Organisateur, р. 179-180).

Именно эти взгляды Сен-Симона и, в частности, его изобретение «социальной физики» позволили в дальнейшем Дюрк-гейму говорить о нем как о предшественнике Огюста Конта в истории социологии. В статье «Социология» (1915), опубликованной в сборнике «Французская наука», Дюркгейм говорит о Сен-Симоне как «о первом мыслителе, заявившем о том, что человеческие общества являются, вне всякого сомнения, самостоятельными реальностями, отличными от тех, что встречаются в остальной живой природе, но подчиняющимися, как и все природные организмы, законам. Следовательно, социальные организмы должны стать предметом изучения науки, построенной наподобие тех наук, что изучают индивидуальные организмы. Именно поэтому Сен-Симон предложил назвать эту новую науку социальной физикой. В определенном смысле все основополагающие идеи социологии О. Конта можно уже найти в трудах Сен-Симона. Конт лишь позаимствовал их у своего учителя» (Durkheim, 1975, р. но).

В «Индустрии» (Industrie, 1869, vol. 2—4; здесь: Industrie, 3 tomes) Сен-Симон связывает происхождение морали с происхождением общества и призывает перейти от небесной морали к морали земной (Industrie, t. II, p. 32, 37). Мораль понимается здесь как система функциональных правил, обеспечивающих гармоничные отношения между двумя типами существ: индивидом и обществом — так, чтобы «оба они были счастливы в наибольшей степени» (id, р. 30). Политические законы противопоставлены настоящим общественным силам подобно тому, как форма противопоставлена содержанию. «Правоведы и метафизики склонны принимать форму за содержание, а слова за вещи» (Syst., 1.1, p. 13). Так, например, вопрос о собственности непосредственным образом связан с системой производства. И собственность должна быть «организована таким образом, чтобы собственник был заинтересован в ее наибольшей продуктивности» (Ind., t. II, p. 43). Любые рассуждения о «разделении властей» и о «форме правления» являются лишь «словесными уловками», которые затемняют «содержание»: «Несомненно, парламентская форма правления является наиболее предпочтительной среди всех. Но это всего лишь форма, в то время как организация собственности является содержанием. И именно эта организация и служит в действительности основой для общественного строя» (Ind., t. II, p. 83).

Больше нет необходимости «искать цель, к которой общество должно стремиться». Отныне правоведы должны будут «просто разрабатывать законы, способные обеспечить наилучшим образом процветание земледелия, торговли и производства» (Syst., t. I, p. 145). Являясь продолжением морали, политика управляет общественными силами: «правительство» — это «поверенный в делах общества», оно оберегает «работающее население от непродуктивных действий лентяев» (Ind., t. II, p. 36). «Государственные дела» должны рассматриваться «точно так же, как и дела частных лиц». И к «национальному объединению следует подходить точно так же, как к промышленному предприятию, задача которого обеспечить каждого члена общества, в зависимости от степени его участия, наибольшим благосостоянием и благополучием, какие возможны. И можно только восхищаться проницательностью ученых-эко-номистов в этом деле!» (Ind., t. И, р. 153). «Правительство должно пресекать праздность», бороться с «паразитирующим населением», «лентяями», «ворами» (Ind., 1.1; 1965, p. 72), иными словами, оно должно ограничиваться в своей деятельности лишь управлением процессами производства и работы. «Как только действие правительства выходит за эти рамки, его власть оборачивается произволом, узурпацией, тиранией и, соответственно, вредит производству» (id.).

Если у Руссо термин «полезность» (utilite) не обязательно связан с работой или производством материальных благ, а означает соответствие интересам Государства и выступает в качестве синонима добродетели, в научно-техническом граде Сен-Симона «полезность» означает удовлетворение потребностей и представляет высшее общее благо. Так, Руссо в трактате «Рассуждение о науках и искусствах» высказывает сожаление о том, что «предпочтение» отдается «приятным талантам», а не «полезным». Он осуждает общество, в котором «есть физики, геометры, химики, астрономы, поэты, музыканты, художники, но... нет граждан» (Rousseau, 1964, p. 26)40. В свою очередь, Сен-Симон в труде «О промышленной системе» заявляет, что «единственными здравомыслящими органами, действующими в общих интересах, являются промышленники», а также «физики, химики или физиологи, составляющие с ними одно целое» (Saint-Simon, Syst., 1.1, p. 63, 46). Он возмущен тем, что они «находятся в подчинении у государей и других правителей» (L’Organisateur, 1869, р. 24) и вытеснены «правоведами и метафизиками», «фразерами», больше озабоченными «принципами, чем фактами» (Syst., t. I, p. 35—37).

He принципы, а «сила вещей» побуждает «земледельцев, торговцев, а также производителей решительно сочетать общий интерес и расчет, связанный с их частными интересами» (id., р. 63). Эти субъекты, «превосходящие остальных приобретенным умом», «получившие наиболее полные знания в области управления», не мыслят самоорганизации и «преследования собственных интересов» вне служения «интересам большинства». Ведь «на настоящем этапе развития цивилизации самой главной политической способностью является умение управлять» (id., р. 46—48).

В научно-техническом граде, как и в остальных градах, величие людей определяется тем, насколько их состояние является общим (то есть насколько они выражают общие интересы). «Простой», «малый» человек (petit) — это тот, кто «в наименьшей степени наделен умом, знаниями, человек, мышление которого ограничено домашними делами...» (Industrie, 1.1; 1965, p. 73). Деятельность великих людей направлена на «обнаружение и согласование общих фактов, которые могут лечь в основу взаимодействия земледелия, торговли и производства» (Syst., t. I, p. 46). «Деятельность производителей характеризуется разными уровнями обобщения. Этим фундаментальным фактом и объясняется существование некоторой иерархии между различными классами, составляющими эту огромную массу активных граждан-производителей». Земледельцы и ремесленники «связаны между собой посредством класса торговцев». В свою очередь, торговцы имеют в качестве посредников «общих агентов», банкиров. Таким образом, банкиры могут рассматриваться как «наиболее общие агенты индустрии» (id., р. 36—47).

Само правление (gouvemement), как и любое другое управление (gestion) благами, может оцениваться с точки зрения подсчета затрат. «При настоящем положении вещей нация нуждается не столько в правлении, сколько в управлении наиболее выгодным способом. А наиболее выгодное управление возможно лишь в рамках производства» (Syst., 1.1, р. 151). Сен-Симон, например,