подсчитывает затраты Франции на «триста или четыреста тысяч профессиональных юристов, юристов-учеников и помощников юристов», которые ничего не производят, но при этом находятся на обеспечении производства, которое их кормит, снабжает жильем и одевает бесплатно...» (Ind., t. II, р. 115-иб).

В научно-техническом граде главным законом государства является расчет бюджета. «Деньги для государственного организма — все равно что кровь для тела человеческого... Таким образом, финансовый закон является самым общим. Остальные законы являются производными и должны исходить из него» (Ind., t. II, p. 93).

В качестве «мер, завершающих преобразование общества» Сен-Симон предлагает создать для голосования бюджета «совет промышленников, называемый палатой производства». В состав этой палаты будут «входить четыре земледельца, занимающиеся разведением наиболее важных культур, два торговца, имеющие наибольший товарооборот, два производителя, нанимающие наибольшее количество рабочих, и четыре банкира, обладающие наибольшим кредитом» (Syst., t. I, p. 107). В труде «Организатор» Сен-Симон предлагает также создать «Палату изобретений», имеющую следующий состав: «Первая секция состоит из двухсот гражданских инженеров. Вторая секция состоит из пятидесяти поэтов или других сочинителей-литера-торов. А третья секция включает двадцать пять художников, пятнадцать скульпторов или архитекторов и десять музыкантов» (Organisateur, р. 51). Задача этой палаты — «разработать проект общественных работ, направленный на преумножение богатств Франции и улучшение жизни ее граждан как с точки зрения полезности, так и с точки зрения развлечений. Впоследствии каждый год эта палата должна будет высказывать необходимые предложения по дополнению и улучшению своего изначального плана» (id.). Однако только производители «способны уделить нужное внимание каждому члену общества и обеспечить справедливое распределение государственных вознаграждений в зависимости от заслуг каждого» (Syst., t. I, р. 133), поскольку «Франция превратилась в крупную мануфактуру, а французская нация — в большую мастерскую. И руководить этой общей мануфактурой следует по модели управления частными фабриками» (Syst., t. Ill, p. 91).

В замысле Сен-Симона эти палаты будут также явно содействовать выражению высшего общего принципа. В их ведении будет организация музеев и общественных праздников и мероприятий. Среди территорий «будут выбраны наиболее живописные места для музея продуктов природы и промышленных изделий, произведенных в соседних краях. Здесь можно будет также разместить и жилища для артистов, которые захотят здесь остановиться. На территории музея также будут постоянно находиться несколько музыкантов, которые будут по необходимости воспламенять сердца местных жителей ради наивысшего блага государства. А все земли Франции должны превратиться в прекрасный парк английского стиля, усовершенствованный и украшенный всем тем, что искусство может добавить к красотам природы» (L’Organisateur, р. 52).

«Праздники надежды» будут представлять собой церемонии во славу планируемых проектов: «Ораторы будут представлять народу проекты работ, которые были утверждены парламентом. Они будут всячески призывать граждан к усердной работе, давая им понять, насколько улучшится их жизнь при осуществлении этих проектов» (id., р. 53).

В научно-техническом граде величие людей оценивают эксперты. А политика представляет собой «науку о производстве», которая должна бороться против «господствующих идей» и «власти мнения» («Письма американцу», Lettre а ип Americain, 1965, р. 78—79, ). Представительная ассамблея промышленников устанавливает эталоны величия в системе отношений, где справедливость понимается как распределение вознаграждений между «производителями» и «потребителями». Эта юрисдикция основана на «научной позитивной компетенции», являющейся достоянием ученых. Выступая противником идеи о «врожденной политической науке» (иными словами, косвенно выступая против влияния идей Руссо), Сен-Симон замечает, что, «как только политика будет возведена в ранг научного наблюдения (а это произойдет в весьма скором времени), условия для реализации политической способности станут четкими и определенными, а культура политики будет доверена только специальному классу ученых, которые положат конец болтовне» (Syst., t. I, p. 17).

Саркастическое отношение Сен-Симона к идее о врожденном характере политической науки и о присущей всем людям способности управлять можно сравнить со взглядами Эмману-эля-Жозефа Сийеса. Последний критикует «сырую демократию, называемую так по аналогии с природным материалом, который природа везде дала человеку, но который был везде преобразован благодаря человеческой деятельности». Действительно, Сийес противопоставляет «сырую демократию» политическому построению, которое во многом напоминает разделение труда. Он считает, что «людям в их общественном состоянии свойственно выражать друг друга, подобно тому, как отдельные математические величины выражают другие величины, следуя своего рода общему плану, руководящему коллективной жизнью» (Bastid, 1970, р. 369—370).

Установление иерархии политических способностей приводит к построению порядка, в котором большая или меньшая степень величия людей определяется степенью их общественной полезности. Так, «праздные знать, духовенство, правоведы и собственники» противопоставляются «производителям, земледельцам, торговцам, ученым» и «позитивным интеллектуалам» (Syst., t. I, p. 140—141, 190).

Часть III ОБЩИЕ МИРЫ

Глава 5 ПРОВЕРКА СУЖДЕНИЯ С ПОМОЩЬЮ ИСПЫТАНИЯ

Суждение в ситуации

В предыдущей главе среди множества возможных суждений мы сосредоточили свое внимание на тех, что предполагают оценку людей. Императив обоснования справедливости (imperatif de justification) требует, действительно, легитимной квалификации людей. Наше исследование привело нас, таким образом, к рассмотрению классического вопроса политической философии. Как установить классы эквивалентности между людьми и каким образом упорядочить членов общества? Мы проанализировали ряд политических теорий, направленных на построение легитимных порядков, с которыми люди могут соотнести себя и друг друга и тем самым соизмерить свои качества и свое значение в ходе повседневных взаимодействий. Поскольку люди могут апеллировать к множественным формам эквивалентности, возникает вопрос о том, как различные формы эквивалентности соотносятся друг с другом и как проблема их многообразия решается в конкретных взаимодействиях людей. Этот вопрос будет непосредственно рассмотрен в следующих главах книги. Заметим только, что ранее мы уже обратили внимание на то, как проблема разнообразия решается в рамках каждого града: формы обобщения {formes de generalite), отличные от той, которая положена в основу того или иного града, объявляются имеющими не общее, но частное значение.

Рассмотрев в первую очередь вопрос об «измерении» (mesure) людей и о возможности установления порядка, распределяющего их положения по классам эквивалентности, мы следовали определенной традиции. Эта традиция — начиная от политической философии и заканчивая социальными науками — характеризуется разрывом с более ранними космологическими учениями, которые включали в себя не только представления о мире людей, но и физику, представления о мире упорядоченных вещей.

Вместе с тем анализ метафизических построений не позволяет рассмотреть проблему неопределенности порядка, к которой мы бы хотели обратиться в этой главе. Действительно, метафизические построения основаны на идее о высшем общем порядке (теологического либо более или менее светского характера), который довлеет над всеми людьми и управляет их действиями, способствуя тем самым их гармоничной координации. В третьей части книги фокус нашего исследования существенно изменится.