не может. Его терпели, выводя со скрипом в ведомостях тройки только из-за тихого поведения, Жора никого не раздражал. Но всякому терпению когда-то приходит конец.

Мать Корабелова посадили за парту рядом с сыном. Отца не было, потому что он давно их бросил. Жора сидел, как обычно тихо, склонив голову вниз. Он смотрел на расчерченный квадрат в блокноте.

— Итак, коллеги, начинаем. Сегодня нам предстоит решить судьбу школьника третьего класса Георгия Корабелова, — строгим голосом начала завуч. Это была немолодая сухая женщина с абсолютно прямой спиной и платьем, которое украшали многочисленные неестественно яркие райские птицы. На фоне тусклого зимнего дня они буквально слепили окружающих.

— К Корабелову не может быть претензий только по одному предмету, если его вообще можно назвать предметом, — поведению. Да, здесь твердое пять, но по всем остальным — ниже двойки. И нам нужно решить, способен ли Корабелов продолжать учиться в обычной школе или его необходимо перевести в учреждение, где обучаются дети с ограниченными возможностями.

Далее обратились к матери Жоры. Перед многочисленными учителями и членом роно она до крайности смутилась. Переминаясь с ноги на ногу, теребя носовой платок, тихо молвила:

— Поверьте, Жора старается. Вы правы, не все получается, но можно мы еще попытаемся. Не отчисляйте его, пожалуйста! — Из глаз рано состарившейся женщины потекли слезы.

Слово взяла молодая математичка:

— Вы поймите, мы бы рады вас никуда не переводить. Но Георгий ничего не воспринимает, вместо ответов блаженно улыбается и молчит, молчит, молчит. Ну что нам остается делать?

В таком же стиле выступили и другие педагоги. В классе повисла гнетущая тишина. Все головы повернулись в сторону инспектора роно.

Внезапно тишину прервал восторженный возглас самого Жоры.

— Я решил эту задачу!

— Какую задачу? — оторопела завуч.

— Шахматную, шахматную! — Эти слова были пронизаны неподдельным счастьем.

И тут случилось чудо. Инспектор роно, грузный, уже немолодой дядька, рванулся в сторону парты, за которой сидели Жора и его мать.

— А ну покажи, мне интересно, — при этом он обернулся к изумленным учителям. — Простите, парнишка задел меня за живое. Дело в том, что я сам заядлый шахматист, шахматы для меня — святое.

Он взял исчерченный блокнот из рук Жоры и углубился в позицию. А затем, хитро подмигнув мальчишке, полез в свой портфель и достал из него маленькие карманные шахматы.

— Они у меня всегда с собой, давай-ка проверим твое решение.

Учителя тем временем переглядывались и недоуменно пожимали плечами.

Наконец инспектор выпрямился и произнес с некоторой ноткой торжественности:

— Итак, уважаемые коллеги, товарищи, могу засвидетельствовать, что обсуждаемый нами ученик с блеском решил труднейшую шахматную задачу, над которой он бился долгое время. Не исключаю, что поэтому могли страдать другие предметы. Это, конечно, плохо, очень плохо, и тебе, Георгий, должно быть стыдно. Но, коллеги, давайте не будем торопиться, может, кто-нибудь из вас возьмет на себя труд позаниматься с парнишкой дополнительно. Ну не верю я, что дефективный человек способен так глубоко мыслить в шахматах! А сам я помогу тебе, Жора, поступить в шахматную секцию — возможно, выйдет большой толк. Хочешь?

— Очень.

Приговор

Александру показалось, что, просыпаясь, он услышал собственный храп — громкий и тяжёлый. Он не знал, почему вообще проснулся посреди глубокой ночи. Что это было: какой-то подсознательный толчок, или простое желание пойти в туалет? Важно было другое. Медленно приоткрыв глаза, он увидел недалеко от своей головы тусклое свечение. «Отблеск луны?» — мелькнуло в сознании. Но это была не луна. Глубокой осенью петербургское небо укрывал плотный слой облаков. Когда взгляд Александра прояснился, он застыл от удивления.

В метре от него стоял мальчишка пятнадцати лет, а его правая рука сжимала длинный нож с широким лезвием, которое тускло поблескивало в лучах уличного фонаря. Губы у мальчишки тряслись, он весь дрожал, парня явно бил озноб. Он был похож на нездорового, озлобленного зверька, готового в любую секунду броситься на свою жертву. Мгновенно прояснившееся сознание Александра оценило опасность ситуации, он понял, что находится на краю гибели.

Первоклассный психолог, Александр даже не принимал решения, все произошло само собой на подсознательном уровне. Он громко и весело расхохотался. Мальчишка отпрянул. Для него такая реакция оказалась полной неожиданностью.

Александр сразу почувствовал, что дело сделано — парень сломлен психологически. Поэтому он не стал бросаться на него и отнимать нож. Напротив, он потянулся и сладко зевнул. Затем повернулся на бок, широко улыбнулся и спросил абсолютно спокойным голосом:

— Паша, ты что, решил поиграть в индейцев? Бесшумно подкрасться к бледнолицему и перерезать ему горло?

Мальчишка был не в силах вымолвить ни слова.

— А вообще, классная идея, жаль, что не получилось. Но ничего, сегодня не вышло — так, может, завтра удача не обойдет стороной молодого Чингачгука, — хохотнул Александр. — Нет, правда, ты что, начитался Майн Рида?

Парень выронил нож, медленно опустился на пол, по его щекам потекли слезы.

— Отец, мне нужны деньги, — едва расслышал Александр сквозь всхлипывания.

Такого поворота событий он никак не ожидал.

— Деньги? А разве ты в чем-то нуждаешься?

Его приемный сын Павел молчал.

— Погоди, ну, кроме того, что ты полностью обеспечен едой, одеждой, жильем, я ведь постоянно даю тебе деньги на всякие мелкие расходы.

— Этого мало, отец.

— Не понял.

— Мне нужно во много раз больше.

— А на что?

Снова последовало долгое, тягостное молчание. Александр обратил внимание, что парня трясло, как в лихорадке. «Неужели? — промелькнуло в сознании. — Господи, я ведь всецело погружен в свою научную работу. На мальчишку давно не обращал пристального внимания. Неужели?»

— Покажи руки.

Только сейчас до него стало доходить: парень постоянно носит все рубашки и футболки только с длинными рукавами, даже в теплую погоду.

— Давай, показывай руки!

Павел отодвинулся и вдавился спиной в дверцу платяного шкафа. Но, увидев решительный настрой отца, сдался и начал покорно закатывать рукава.

Александр с ужасом уставился на исколотые вены подростка. На изгибах локтей обеих рук застыли багровые болота. Он уронил голову. Худшее из того, что могло случиться, случилось.

— А как это ты, а когда это ты? — забормотал Александр.

Его приемный сын начал шепелявить дрожащими губами:

— Это в клубе. Тебя ведь вечно нет дома. Однажды приятель позвал меня в ночной клуб. Там и дали попробовать. Сначала покурить, а дальше больше.

— Но это стоит больших денег! — сорвался на крик Александр.

Павел заерзал, его глаза сверкали лихорадочным блеском.

— Первые дозы они давали бесплатно, потом в долг. Поэтому я начал у тебя незаметно воровать.

— Что, семейные реликвии?!

— Да, например большое серебряное блюдо, которое